Тросовый талреп - [23]

Я сказал:

— Если вы поговорите со мной насчет Джимми, я обещаю убедить Эвана Бучэна, чтобы он не возбуждал против вас иска за то, что вы сшибли его в воду. Помните, в Дэнмерри?

Он нахмурился, сощурил на меня глаза, словно был близоруким.

— Вот где я вас видел! Вы тот тип, который был с Бучэном.

Его глаза пропутешествовали вниз по моим ногам. На мне были палубные туфли «Тимберленд», легкие, удобные и очень дорогие. А на нем — большие черные армейские сапоги.

— Можете передать своему приятелю Бучэну, что здесь остались еще кое-какие люди, которые хотят зарабатывать себе на жизнь. И им плевать, как на это смотрит его проклятое величество. А ему лучше держаться в сторонке от их дел. Не то он попадет в какой-нибудь механизм. Ступайте своей дорогой.

И тут он со всей силой придавил армейским сапогом мою ногу. Для меня это было слишком неожиданно. А его кованый каблук давил все сильнее, ввинчивался в носок моей правой туфли. Побережье и небо закружились передо мой.

— И больше никогда не пробуйте лезть ко мне, — заявил он.

Потом сапог убрался прочь. Я сидел на песке, а Дональд удалялся на своей плоскодонке к устью бухты. Прошло еще добрых две минута, прежде чем я смог подняться. Я кое-как дохромал до моей надувной лодки, догреб до судна и взобрался на корму.

— Что случилось? — спросила Фиона.

Я снял свою туфлю, опустил ступню в воду и прислушался к посвисту ловушек для устриц. Боль из расплавленной добела превратилась в раскаленную докрасна. Только тогда я смог говорить с Фионой.

— Этот сарай принадлежит ему? — спросил я.

— Ни под каким видом, — ответила она.

— А кому же тогда?

— Джерри Файну, он заведует рыбными фермами Лундгрена и всеми операциями по оптовой торговле. А Дональд работает на любого, кто ему заплатит, но главным образом — на Лундгрена. Помогает ему добиться великой мечты.

— Какой мечты?

— Я приехала сюда из Штатов семь лет назад, — сказала Фиона, — потому что имела несчастье влюбиться в Эвана, когда он гостил у моих знакомых в Орегоне. Края эти и сейчас дикие, как вы видите. Я собрала группу женщин, которые умели вязать, дала им несколько моделей, и все они стали зарабатывать себе на жизнь. Никому при этом не было причинено вреда, и ничего не было израсходовано, кроме шерсти. А потом появился Лундгрен. И у него была великая мечта. На каждой маленькой ферме должен был быть холодильник и большие ткацкие станки для нейлоновой пряжи от стены и до стены, и все должны быть искренне благодарны ему. Он устроил рыбную ферму в каждом заливчике, и в итоге все вокруг оказалось покрыто рыбьим дерьмом и вредными химикалиями. Он принялся разрабатывать каменоломни, и все говорили: ура, появилась работенка! Но большинство из этих ребят приехали со стороны, ну а здешние были вроде Дональда. Я полагаю, что для Лундгрена это какая-то игра. Вот все и играют по его правилам. Кроме Эвана. Эван дразнит его. А Лундгрену не нравится, когда его дразнят.

— Ну и что же делает Лундгрен в ответ?

Она пожала плечами.

— Некоторое время назад здесь имелась кое-какая земля на продажу. Эван хотел организовать сбор морских водорослей, и ему нужно было построить приемный пункт на берегу. Лундгрен дознался и купил эту землю. Никаких сараев, никаких водорослей. Лундгрен, полагаю, доволен. Для Эвана здесь настоящая жизнь, а для Лундгрена — игра. Есть еще десять — пятнадцать подобных примеров.

— А мог он заплатить Дональду Стюарту, чтобы тот отколотил Эвана?

— Он сделает все, чтобы напакостить Эвану. Если сочтет, что сможет выйти сухим из воды, черт его побери, — сказала она. — Давайте поныряем.

В кубрике она достала свой рюкзачок и вытащила оттуда пару масок для подводного плавания.

— Я видела, как вы утром ныряли с «Флоры», — сказала она. — Вы оставались под водой целых три минуты.

Я почувствовал, как напряглись мои плечи.

— Пошли, пошли, — распорядилась она.

Я посмотрел на эти маски так, словно они были ядовитыми змеями.

— С вами все в порядке? — спросила Фиона.

Я кивнул. Она ухватилась за край своей фуфайки и стянула ее через голову. Под фуфайкой оказался цельный купальный костюм из какого-то сверкающего материала. У нее было великолепное тело: прямая спина, длинные ноги, хорошие, глубокие изгибы. Одежда, которую она носила, скрывала ее фигуру. Одетой она была привлекательной. Раздевшись, оказалась прекрасной.

Она бросила мне маску. Я и не пытался поймать. Маска стукнулась о пол кокпита и укатилась в угол. Какое-то мгновение Фиона смотрела на меня. Потом пожали своими шелковистыми коричневыми плечами, плюнула на стекло своей маски, протерла, надела маску и отправилась нырять.

Я наблюдал за ней с палубы. Очертания ее тела колебались, преломляясь в воде, черные и светло-коричневые. Вода была настолько прозрачной, что я мог бы прочитать буквы, отчеканенные на якоре. Я почувствовал себя испачканным грязью шестилетней давности. «Чепуха, — сказал я себе. — Дела у тебя идут отлично. Ты жив. Ты уже забыл об этом...»

Но я не забыл об этом.

Я перебрался вниз по спасательным тросам и пристроил свою распухшую ступню на мелководье. Вода облегчила боль в ступне, но она не смывала грязи. Когда я вернулся на «Зеленый дельфин», Фиона расчесывала волосы в кубрике, склонив голову набок и сведя колени вместе. Кожа ее от морской воды натянулась.