Тропою тайн - [8]

Кейт озадаченно уставилась на нее.

— Пол работает в ОИТН — отделении интенсивной терапии новорожденных, — пояснила Элли.

— А, понятно…

Элли посмотрела на трость, но в отличие от большинства людей, которые поспешно отводили взгляды, чтобы не выдать любопытства, осведомилась:

— Как это произошло?

— Несчастный случай, — уклончиво ответила Кейт. Поняв, что Элли ждет продолжения и задает вопросы вовсе не из вежливости, она объяснила: — Я участвовала в Хэмптонских состязаниях по классическому конкуру, и для меня они стали последними. Тогда я была на четвертом месяце беременности. — Кейт глубоко вздохнула. — Шел дождь, манеж раскис. Моя лошадь поскользнулась и врезалась в ограду. Что было потом, я помню плохо. Говорили, что лошадь упала, подмяв меня, и переломала мне кости ноги.

— Удивительно, что у вас не случился выкидыш.

Кейт уже открыла рот, желая объяснить Элли, что в то время ждала другого ребенка, а не Скайлер, но вдруг осеклась. Она и без того сказала слишком много этой незнакомке.

Вместо объяснений Кейт кивнула.

Тревога точила ее. Кейт никак не удавалось избавиться от ощущения, что она знает эту женщину, но вовсе не по больничным воспоминаниям. Это относится совсем к другому времени…

— А у вас есть дети? — любезно осведомилась Кейт, хотя семейное положение собеседницы ничуть не интересовало ее.

На миловидное скуластое лицо Элли легла тень.

— У меня была дочь, — со вздохом отозвалась она, но тут же оживленно добавила: — У нас с Полом будут дети, когда он окончит институт, а я — медицинскую школу, но это случится еще не скоро.

Внезапно Кейт поняла все. Перед ее мысленным взором всплыла пожелтевшая газетная вырезка, спрятанная в библиотеке, между страницами одной из книг, которую редко открывали. Имя, погребенное в глубинах памяти, вспыхнуло в ее мозгу.

Элли! Ту молодую мать тоже звали Элли. Только фамилия звучала иначе и тогда она была не замужем.

«У меня была дочь…»

Господи, возможно ли такое?

«Нет, конечно, нет, — твердила себе Кейт. — Подобные совпадения случаются только в кино и в дешевых романах. Да, сходство есть, несомненно. Но фотография в газете была нечеткой, к тому же ее сделали восемь лет назад. Перепуганная девушка, запечатленная на снимке, вполне могла измениться. И все-таки…»

Кейт вспомнила, как молила Бога простить ей страшный грех — то, что она отняла Скайлер у ее родной матери. Как ей хотелось узнать, что стало с той девушкой!

Глядя на Элли Найтингейл, Кейт ощутила комок в горле и быстро прижала ладонь к нему.

«Прекрати! — велела она себе. — Ты перенервничала, поэтому тебе мерещится невесть что. Только в одном Нью-Йорке найдется несколько сотен молодых женщин по имени Элли!»

И в тот же миг на память Кейт пришла давняя страшная история, неизменно рассказываемая на вечеринках в те годы, когда она оканчивала школу: девушка, оставшаяся дома одна поздно ночью, услышала шум, бросилась запирать все окна и двери и лишь потом узнала, что сбежавший из клиники сумасшедший находится не возле дома, а в одной из комнат.

Неужели она столько лет обманывала себя, надеясь избежать того, от чего нет спасения, от того, что предначертано судьбой?

Охваченная неожиданной, но неудержимой потребностью узнать все, Кейт спросила:

— А что случилось с вашей дочерью? — Она затаила дыхание.

Элли ответила не сразу.

— Ее похитили.

— Простите… — сказала Кейт и шепотом добавила: — Я понимаю, каково вам пришлось.

— Мне казалось, наступил конец света, — призналась Элли, не скрывая безутешной скорби, повергшей Кейт в полное смятение.

Кейт сидела неподвижно, сердце разрывалось от отчаяния, а молодая женщина в бледно-зеленом платье, вероятно, родная мать Скайлер, нахмурилась и встала.

— Мне пора, — смущенно сказала она. — Но если я вам понадоблюсь, попросите позвать меня. Я буду в больнице весь день.

Странное, как после наркоза, спокойствие овладело Кейт, и она узнала в нем первый симптом приближающейся истерики. Собравшись с силами, Кейт овладела собой.

— Спасибо. Пожалуй, позже я пошлю за вами, — солгала она.

Но несмотря на все угрызения совести, Кейт думала: «Если Элли попытается отнять у меня Скайлер, я этого ни за что не допущу». Осознав ситуацию, Кейт перестала убеждать себя в том, что родная мать Скайлер живет где-то далеко, в неведомом краю. Она убережет дочь от этой улыбчивой белокурой женщины, которая — «Почему я сразу не заметила этого?» — так похожа на Скайлер. И хотя часть души Кейт призывала ее упасть перед Элли на колени и взмолиться о прощении, другая требовала изгнать, навсегда вычеркнуть эту женщину из жизни.

Кейт вздрогнула, услышав ответ ни о чем не подозревающей Элли:

— А если не позовете, я зайду сюда завтра, проведаю вашу дочь. К тому времени ее уже переведут в обычную палату — не сомневаюсь.

И прежде чем Кейт успела возразить, Элли ушла. Кейт безвольно обмякла в кресле. Она чувствовала себя высохшей, плоской и бескровной, как меловая линия на асфальте.

«Если бы только Уилл был здесь!» — в отчаянии думала она.

«И чем бы он помог?» — язвительно осведомился внутренний голос.

Кейт перенеслась в прошлое, в тот давний день, когда поделилась с Уиллом мыслями насчет родной матери Скайлер. Ее принципиального мужа, однажды выставившего за дверь влиятельного гостя за грубую расистскую шутку, донельзя возмутило само предположение, что Скайлер может принадлежать кому-то другому. Не говоря ни слова, он повернулся к Кейт спиной и ушел. Уилл вернулся лишь на следующее утро, небритый, встрепанный, с покрасневшими глазами, всем своим видом обвиняя Кейт в вопиющем преступлении, которого она не совершала. «Больше никогда не заговаривай об этом», — убийственно спокойным голосом сказал он, и Кейт показалось, будто кровь заледенела в ее жилах.