Тропою тайн - [6]

— Все кости целы. — Сипловатый голос с шотландским акцентом ничем не выдавал тревоги, охватившей инструктора.

Теми же движениями, которыми он часто ощупывал ноги лошадей, проверяя, не распухло ли колено или щетка, не разгорячено ли копыто — первый признак грозящей хромоты, — Дункан легко коснулся грудной клетки и ног Скайлер. Плавные жесты узловатой загорелой ладони тренера немного успокоили Кейт.

— С ней все обойдется. Непременно. — В голосе Кейт звучало отчаянное желание убедить себя в этом.

Дункан устремил на нее невозмутимый взгляд.

— Скайлер — упрямая девчонка, — со сдержанным одобрением проговорил он. — Вся в мать. Ей ничто не угрожает.

Это обещание утешало Кейт, пока машина «скорой помощи» с воющей сиреной везла их по Хикори-лейн, под тенистыми вековыми дубами, мимо пейзажей в стиле Констебла, лошадей и коров, пасущихся на залитых солнцем полях.

«Боже, только не отнимай ее у меня!» — молилась Кейт, а машина мчалась по извилистой, местами невымощенной дороге.

Вглядываясь в бледное лицо дочери, притянутой ремнями к носилкам, Кейт задохнулась от страшных воспоминаний о том, как восемь лет назад однажды утром, еще ни о чем не подозревая, зашла в магазин «Остановись и купи» за пакетом молока, а вышла оттуда, понимая, что обречена на вечные муки. Уже покидая магазин, она мельком посмотрела на газеты, приколотые к доске объявлений, и сразу наткнулась на пугающий заголовок: «Прошу вас, не обижайте мою малышку!»

Пробежав глазами статью об обезумевшей от горя молодой матери, дочь которой похитили неделю назад, Кейт ощутила такое головокружение, что одной из кассирш, Луизе Майерс, пришлось провожать ее домой. Но, даже сидя в удобном кресле и прижимая ко лбу салфетку, смоченную холодной водой, Кейт продолжала чувствовать головокружение. Она отказывалась смириться с тем, что уже осознала: ребенок, принесенный ею и Уиллом домой несколько дней назад, белокурый, голубоглазый ангелочек, которого они сразу полюбили всей душой, вовсе не принадлежит им. Их адвокат утверждал, что девочку нашли в одном из домов Нижнего Ист-Сайда, при ней не оказалось ни свидетельства о рождении, ни каких-либо других документов, позволяющих разыскать ее родителей. Но на самом деле малышка оказалась дочерью женщины, всеми силами стремившейся вернуть ее.

Рассматривая нечеткий снимок матери и ребенка, опубликованный в газете, Кейт утвердилась в своих подозрениях.

Как легко обманули ее и Уилла! Ошеломленные неожиданной удачей, они забыли обо всем, кроме очаровательной малышки, закутанной в розовое одеяльце. Они не отважились задавать вопросы, боясь услышать пугающие ответы. С другой стороны, у них не было причин сомневаться в честности своего адвоката. Грейди Синглтон был вовсе не из прислужников адской кухни: клиентов он принимал в офисе на Уолл-стрит, его высоко ценил отец Кейт. И документ, предъявленный Кейт и Уиллу, не вызывал сомнений и был подписан судьей.

Но Кейт не решилась прочесть бумагу. Судорожно прижимая к груди розовый сверток, она твердила себе: «Эта крошка создана для нас». Четыре года назад, упав с лошади при попытке взять вертикальное препятствие в ходе Хэмптонских состязаний по классическому конкуру, она не только сломала ногу, но и лишилась будущего ребенка. Узнав после операции, что больше никогда не сможет иметь детей, Кейт впала в глубокую депрессию и целыми днями не поднималась с постели. Тогда она не поверила бы, что когда-нибудь вновь будет блаженно счастлива.

Девочку назвали Скайлер, в честь бабушки Кейт — Люсинды-Скайлер Доусон.

Машина резко вильнула в сторону, и Кейт, не удержав равновесия, больно ударилась плечом о стенку. Выпрямившись, она выглянула в окно. Они проезжали через пригород с причудливыми магазинами в викторианском стиле и закусочными, быстро приближаясь к южной части города, где среди парка, словно оазис, высилась Нортфилдская государственная больница.

У выкрашенного в красный цвет бордюра возле приемного покоя «Скорой помощи» машина затормозила. Санитары поправили ремни носилок, переложили девочку на каталку. Один из них поддержал Кейт под локоть. Неподвижную Скайлер повезли по коридору, освещенному флуоресцентными лампами.

Едва дочь исчезла из виду, Кейт замерла.

Потом, тяжело опираясь на трость, чтобы приглушить боль в бедре, она заставила себя сдвинуться с места и побрела мимо полудюжины пациентов, мающихся возле стола в приемной. За столом полная женщина в голубом халате помогала какому-то старику заполнять бланк, и это продолжалось бесконечно. Кейт чуть не расплакалась.

К счастью, от постыдных слез ее спасло появление второй медсестры — кудрявой девушки со щербатыми передними зубами. Едва Кейт назвала свою фамилию, медсестра вскинула брови и закивала: «А, Саттон!» — после чего торопливо повела Кейт по коридору. В молодости подобострастие жителей деревни смущало Кейт, но с возрастом она привыкла к нему. Сейчас же Кейт преисполнилась благодарности к прадеду Уилла, Леланду Саттону, который завещал городу три сотни миллионов долларов, а также участок земли, где вскоре построили Нортфилдскую государственную больницу.