Тропою джейрана - [12]

"Ранен! Рафик Зарин ранен..." - горько вздохнул Хаятолла, живо вспоминая пионерский лагерь под охраной сорбозов, с пулеметами в башнях по всем четырем углам высоченного дувала.

- А если не лезть напролом и обойти завал другой дорогой, скажем, по другому склону, - с жаром предложил Березин, не замечая при этом, как напрягся, обрел силу его голос.

- Других дорог нет, - терпеливо, как маленькому, объяснил Олим. Горы. Кругом одни горы. А вертолету там сесть негде.

- Да-а...

Мужчины помолчали, должно быть, закончив разговор или собираясь с мыслями.

"Как это нет? - заерзал Хаятолла. - Еще как есть. Неужели забыли? Или не знают?"

- А джейраны? - наконец, не выдержав искушения, дал о себе знать Хаятолла. От нетерпения и горячки зубы его стучали, нос трепетал, а пальцы комкали край одеяла, которым накануне заботливо укутал его Олим.

- Что джейраны? - разом, будто по уговору, спросили мужчины.

- После банды были на горе джейраны? Ну, когда все утихло... Не видели?

Олим пристальнее прежнего вгляделся в лицо мальчика, но было похоже, что Хаятолла находился в ясном уме и не бредил.

- Может, кто и видел. Не знаю. Я не обращал внимания. Тогда было не до животных, сам понимаешь. А почему тебя это интересует, Хаятолла?

- Где ходит джейран, пройдет и человек. А там джейранья тропа, почти над пропастью. Раньше я по ней часто ходил.

- Вот как? Охотился?

- Просто смотрел. Красивые животные. Свободные. Они сами по себе, ими никто не помыкает. А меня они совсем не боялись: привыкли. Когда Мухаммед сказал мне про маму, я часто стал приходить на тропу. Я всех ненавидел и хотел превратиться в джейрана...

- Какой Мухаммед? Не тот ли это несчастный чолук из твоего кишлака, что взорвал мину? - Олим выглядел озадаченным. - Постой, постой, а где проходит эта твоя тропа? Ты можешь ее показать?

Он сдвинул на край низкого столика тяжелую пиалу, которой была прижата карта, разгладил сгибы, подсел на кровать к Хаятолле.

- Ну-ка, посмотрим, где это?

Мальчик с удивлением обозревал глянцевую, в некоторых местах помеченную цветными карандашами карту, где множество тонких и толстых линий переплетались между собой, будто паутина, и им постепенно овладела растерянность.

- Осел я, баран безмозглый, забыл! - в сердцах ругая себя, наморщил лоб Олим. - Откуда ты можешь знать карту?

Хаятолла вскочил на ноги.

- Я могу нарисовать, у меня память хорошая. Хотите? - Он поискал в комнате подходящий предмет, увидел пистолетный шомпол, подхватил его вместе с початой пачкой чая, коробкой сигарет и бруском пахучего мыла в яркой обертке.

- Вот, это ущелье, - кладя на пол чай, принялся объяснять Хаятолла. Вот здесь он пробил тропу, видите, где шомпол. А тут, - мальчик поочередно разместил по воображаемым склонам пачку сигарет и мыло, - тут и проходит джейранья тропа. Сразу за валуном и начинается.

Мелкая испарина покрыла его лоб, к лицу прихлынула бледность, но глаза Хаятоллы сияли возбуждением и гордостью, что вот наконец и он может для чего-нибудь пригодиться, чем-то помочь... Однако, к его удивлению, мужчины, ничего не разглядев в его чертеже на дощатом полу, остались безучастны. Тогда Хаятолла принялся их тормошить.

- Да вот тут же, вот где проходит тропа, неужели не видите? Попеременно тыкал он пальцем то в мыльную обертку, то, захваченный азартом, передвигал по полу шомпол. - Я по ней сам ходил, я не вру... Не верите?

Олим легко поднял его с пола, перенес и уложил в постель, напрасно пытаясь подоткнуть одеяло под охваченного ознобом возбуждения Хаятоллу.

- Дело не в том, пойми... - Олим был удручен не меньше Хаятоллы, старательно подбирал слова, чтобы ненароком не обидеть мальчика. - Мы тебе очень верим. Только без карты, настоящей карты, мы как слепые. Ведь горы не для прогулок, душманы контролируют на подходах к своим норам все ущелья, все перевалы. Уверен, по тропе можно пройти. Но еще никто из сорбозов не бывал в лагере Ахмет-хана, а идти туда наугад - значит напрасно терять людей. Теперь ты все понял?

Хаятолла снова дернулся, скулы его напряглись.

- Не надо карты. Я могу провести по тропе.

Мужчины переглянулись, и Хаятолла, угадывая их сомнение, воспрял духом.

- Возьмите меня с собой. Умоляю: возьмите! - Упрямство и решимость выражало его лицо, губы прыгали. - Без меня все равно вам не обойтись.

Олим грустно покачал головой.

- Я не могу тобой рисковать. Это взрослое дело, мальчик, и оставь его нам. Твоя забота сейчас - учиться. А уж врагов мы как-нибудь одолеем и сами.

Лучше бы он не произносил этих слов!.. Хаятолла враз как-то опал, сник, еще больше насупился и негодующе отвернулся к стене. Ему, пуштуну, не доверяли, оберегали, будто маленького. Позор!

Снова ласково, примирительно заговорил Березин:

- Я слышал, Хаятолла, ты хотел бы стать археологом или дорожным мастером. Это правда?

Мальчик обиженно пожал плечами и не ответил. Лежал, вслушиваясь в металлическое дребезжание вмонтированного вместо форточки кондиционера, и кусал губы.

- Я мог бы тебе помочь, у меня немало друзей среди археологов. Есть и знакомые дорожники. Да и в департаменте нашлась бы для тебя работа. Хочешь?