Рядом со святым понятием — Родина — для меня, человека военного, есть и другое, не менее дорогое и трепетное, — граница. Здесь берет начало наше великое Советское государство. Отсюда, от первых заповедных метров земли нашей, распахиваются необозримые дали Отечества с его горами и долами, полноводными реками, бескрайними лесами и нивами… Именно тут, на государственном рубеже, вчерашний школьник постигает суровую солдатскую науку бороться и побеждать, обретает прочную идейную, нравственную закалку, бдительно и надежно с оружием в руках охраняет покой и мирный труд отцов и матерей, братьев и сестер.
Граница… Ей чужд покой, неведомо затишье. Она живет по своим, особым законам — законам передовой линии и оттого всегда напоминает взведенный курок. Границу справедливо называют еще и политическим барометром, потому что она мгновенно и чутко реагирует на малейшие изменения в мире, малейшую напряженность в международной обстановке.
Вдоль границы на всем ее протяжении в шестьдесят с лишним тысяч километров стоят пограничные заставы. А каждая застава — это люди, оберегающие в бессменном дозоре передний край Отчизны. Они хорошо знают, какую святыню доверили им партия, народ, и неизменно зорок их взгляд, горячи сердца, тверда их поступь по родной советской земле, куда путь для врага заказан. Они не любят громких слов. Но героические дела сегодняшних наследников боевой славы дедов и отцов, отстоявших мир в суровых испытаниях Великой Отечественной, говорят сами за себя. В этом убеждает и оценка партии, данная органам государственной безопасности и Пограничным войскам на XXVII съезде КПСС: «Мы убеждены, что советские чекисты, воины-пограничники всегда будут находиться на высоте предъявляемых к ним требований, будут проявлять бдительность, выдержку и твердость в борьбе с любыми посягательствами на наш государственный и общественный строй».
Вместе с часовыми границы в едином строю несут боевую вахту и их верные помощники — книги, в ряду которых и книги о пограничниках, такие, как повесть В. Беляева «Граница в огне», повесть П. Федорова «В Августовских лесах», роман О. Смирнова «Прощание». С любовью читают их на каждой заставе.
Пограничные войска, созданные по декрету, подписанному В. И. Лениным 28 мая 1918 года, стоят на пороге своего 70-летия. Весь их славный боевой путь в нашей литературе воспет.
Немало книг о пограничниках выпущено издательством «Молодая гвардия». Вот и очередной сборник повестей и рассказов «В пограничной полосе» посвящен советским пограничникам, их суровой, напряженной службе на границе. В повести Е. Воеводина «Пуд соли» действие происходит на северных рубежах, на далеком острове, где пятеро молодых воинов, возглавляемых сержантом, несут службу на посту технического наблюдения: денно и нощно «ощупывают» лучом прожектора и волнами радиолокационной станции вверенный участок. «Пуд соли» нужно было вместе съесть солдатам, прежде чем они поняли, как сроднила их граница. То же самое можно сказать и о героях повестей В. Пшеничникова и П. Ермакова. Приключенческий с виду сюжет не заслоняет главного — характеров людей, таких разных и таких схожих в беззаветном служении Родине.
Вчитайтесь глубже в строки повестей и рассказов, вглядитесь внимательнее в лица героев этих произведений — ваших сверстников, и вы наверняка почувствуете дыхание границы, ее пульс, который сегодня, как и семь десятилетий назад, бьется напряженно. Перед вами воочию, зримо предстанут люди, которым доверено высокое и святое, ответственное право стоять с оружием в руках на переднем крае родной земли…
Первый заместитель начальника
Политического управления
Пограничных войск КГБ СССР
генерал-майор В. НАЗАРОВ
ПАВЕЛ ЕРМАКОВ
ПОКА НЕ ПАЛ ТУМАН
Этой повестью я обязан своему товарищу-пограничнику, продолжающему службу на границе. Невероятная на первый взгляд, эта история случилась в начале шестидесятых годов на Н-ской застав? Западного пограничного округа.
Автор
Задержанный нарушитель границы, пока его везли на заставу, и потом, сидя на табуретке посредине комнаты, молчал. Малоподвижное, заросшее короткой, рыжеватой, словно подпаленной, щетиной лицо не выражало ничего, кроме усталости и изнеможения. Плечи были вяло опущены. Казалось, в эти минуты у него жили только глаза. В них изредка вспыхивали тусклые огоньки, по которым можно было определить, что мысль его напряженно работает, что он беспокоится за свою судьбу. Да еще по рукам, нервно мявшим суконную кепчонку, запорошенную не то опилками, не то отрубями.
По одежде нарушитель вполне сошел бы за крестьянина или лесоруба. С плеч мешковато свисал просторный, изрядно поношенный и порванный во многих местах брезентовый плащ. На ногах были ботинки из грубой кожи, с толстой рубчатой подошвой.
— С какой целью вы нарушили советскую государственную границу? — в который уж раз спрашивал его начальник пограничной заставы Серов, стараясь казаться спокойным.
Битых полчаса он пытался получить показания от нарушителя, а тот или притворялся, что не понимал, о чем его спрашивали, или молчал сознательно, что-то выжидал, выгадывал.
