Тропою архаров - [59]

В бешеных струях ледяной воды кутас блаженствовал, выходить на берег совершенно не входило в его расчеты, а то, что я сидел на нем и колотил изо всех сил, по-видимому, мало тревожило кутаса. Он просто не обращал на- меня никакого внимания.

Пока кутас не накупался досыта, на берег он не вышел, и я волей-неволей вынужден был ожидать, сидя у него на спине посередине реки.

Таково было мое первое знакомство с кутасами. С тех пор прошло много лет, и я давно научился управлять ими, узнал их привычки, свойства характера, вообще познакомился достаточно близко и хорошо.

Кутасы очень полезны. Они дают шерсть, мясо и кожу, молоко и масло, творог и сыр; кроме того, это прекрасное транспортное животное, на нем можно ездить верхом и возить вьюки. Все колхозы Памира имеют стада кутасов, есть даже дельный совхоз, который занимается разведением кутасов пользуя их шерсть, мясо и молоко.

Из шерсти кутасов делают прекрасные волосяные арканы

И валяют превосходные войлоки, которыми покрывается киргизская юрта, из нее же ткут грубое сукно которым покрыта палатка кочевого тангута-обитателя Тибета.

Молоко кутаса великолепно по великолепно, по вкусу оно не хуже коровьего, но в несколько раз жирнее.

Как транспортное животное кутас в горных условиях не имеет соперников. В высокогорье на узких тропах, а часто и совсем без троп только кутас может использоваться для перетаскивания тяжестей.

С большим вьюком на спине он проходит по совершенно головокружительным местам. Кутас то осторожно щупает камень копытом, прежде чем встать на него, то стремительно прыгает со скалы на скалу. Если вы сидите на нем, не бойтесь, он не поскользнется, не упадет, только надо держаться крепче, иначе от неожиданного прыжка можно вылететь из седла. Кутас забирается на такие кручи, куда, на первый взгляд, трудно попасть даже хорошему альпинисту.

Еще одно замечательное свойство кутаса: приспособленный к жизни в высокогорье, он совершенно не страдает от действия высоты, разреженность атмосферы на него мало влияет. Могучая грудная клетка вмещает легкие, способные поглотить огромное количество воздуха, поэтому кутас может доставить вьюки на такие высоты (свыше 5000 метров над уровнем моря), куда с лошадьми нечего и пытаться проникнуть.

Кутасы не требуют большого ухода за собой – круглый год проводят они на открытом воздухе, для них не делают никаких загонов или загородок. Мало того, кутасы обычно пасутся без пастухов; каждое утро можно видеть, как они медленно трогаются от колхозной фермы на пастбища, их никто не сопровождает. К вечеру они сами вернутся в аул. Это кутасихи-коровы, а кутасы-быки большей частью все лето пасутся у самых снегов, где именно, этого зачастую не знают и сами хозяева. Если колхозу понадобятся кутасы, отправляют пастухов их разыскивать.

Во время войны на Памирской биостанции появился большущий кутас. Он был получен на мясо. Но кутасу повезло: в это время убили несколько архаров, мясом себя обеспечили, и кутас остался жив. Это был великолепный экземпляр с рогами в полметра длиной, шерстью до самой земли и хвостом величиной в хорошую дворницкую метлу.

Однако хлопот с этим новым членом коллектива оказалось много. Началось с того, что, едва попав на Биостанцию, кутас сразу исчез. Через несколько дней стало известно, что он мирно пасется у того аула, из которого его пригнали. За ним послали, и он был водворен обратно, но уже на следующий день снова удрал. Снова за ним послали и привели, но кутас сбежал опять. Так продолжалось несколько раз. Наконец, он успокоился и даже прожил дома целую неделю. Через неделю кутас пропал на десять дней. Стало известно, что он пасется за 200 километров , в противоположном конце Памира.

Прошел год, прошел другой, но толку от этого строптивого животного было все меньше. Кутас поправился, горб его был

великолепен, шерсть на нем блестела, все сотрудники Биостанции искренне гордились своим питомцем, но заставить его работать, возить воду было невозможно. Он разгуливал по всему Памиру, изредка заходил в гости и на Биостанцию, н о работать определенно не желал. Правда, зимой с грехом пополам удавалось возить на нем воду, но стоило на одну минуту отпустить его, как он мгновенно удирал, и тогда искать приходилось несколько дней.

Николай Михайлович Пржевальский, изучавший кутасов в диком состоянии, довольно пренебрежительно отзывается об их умственных способностях.

Однако в некоторых случаях кутасы проявляют известную сметливость: сотрудникам Памирской биостанции пришлось в этом убедиться при защите своих опытных посевов.

И вспомнив все это, пока меня кидало в кузове, я, кажется, понял, что именно было самым странным, непривычным, своеобразным в этом домашнем животном. Я толкнул в бок своего товарища и сказал:

– Знаешь, вот, пожалуй, что нам кажется странным в кутасе. Мы не понимаем того, что он не скотина, а зверь. Понимаешь? Он не совсем домашнее животное, он добродушный, не злой, но он полудикий, он зверь, а не скотина. Он хотя и приручен, но не потерял еще своей самостоятельности. Мы привыкли, что наши домашние животные делают только то, что мы хотим, что они без нас, то есть людей, и жить не могут. Не будет нас – и они пропадут. А кутас и без человека может жить: пищу он найдет, от волков отобьется; он в человеке не нуждается, наоборот, человеку нужен кутас.