Тропой разведчика - [38]

— Выходи, сынок, дождались!

По шоссе двигались наши войска. Сергей узнал, где действует его дивизия, и, попрощавшись с Анфисой Никаноровной, пошел в родную часть. К вечеру он был в своем взводе. Сержант спросил первого знакомого солдата, когда пришел Кочетков: он нисколько не сомневался, что его боевой товарищ добрался до своей воинской части. Но Кочеткова во взводе не было.

Докладывая капитану Березовскому о результатах тяжело сложившегося выхода в тыл врага, Матыжонок не говорил о трудностях, которые пришлось ему перенести. Он рассказал о плохой дисциплине во взводе, о самогоне, о павших товарищах, о Филюшкине. И человек, не менее чем Коровин повинный в гибели разведчиков, взял захваченную сержантом кожаную папку с бумагами, покрутил, повертел именное двухствольное ружье, оказавшееся в чехле уничтоженного гитлеровца, и сказал:

— Придется разобраться во всей этой истории. Знал, что Коровин взял с собой спирт, и не доложил мне тогда. Иди пока отдыхай.

Пока… Глубокой ночью Сергея разбудили. У его койки стоял вооруженный солдат.

— Одевайся, Матыжонок. Приказано тебя арестовать.

Следователь, молодой лейтенант с черными усиками над толстой розовой губой, действовал напрямик:

— За что вы застрелили Филюшкина? Говорят, вы невзлюбили его еще с первой встречи. Это правда? Рогачев — свидетель.

— Пусть Рогачев расскажет, за что он награжден медалью «За отвагу».

— Узнаем об этом, — записывал следователь. — Так за что вы застрелили Филюшкина?

— Если бы я не расстрелял его, приказ не был бы выполнен.

— Какой приказ?

— Который нам дали перед выходом в тыл врага. Мы донесли о начавшемся отходе войск противника.

— Как будто вы одни были в разведке, — скептически произнес следователь. — Как будто наша армия и без вас не узнала бы этого.

— Как вы можете так говорить! — возмутился сержант. — Мы с таким трудом… Нам на рацию передали, что разведгруппа выполнила приказ. Посмотрите радиограммы, проверьте!

— Вы теперь все можете наговорить, — ответил лейтенант. — Вы ведь один вернулись. Но нам рано или поздно будет известно, как вы выполняли приказ. Советую не тянуть. Даю день сроку. Послезавтра вы все чистосердечно расскажете.

Были у Матыжонка свидетели: славная русская женщина Анфиса Никаноровна Васильева, путевой обходчик, спустивший под откос воинский эшелон, жители хутора Выселки, видевшие злодеяния гитлеровского отряда службы безопасности и дела неизвестного мстителя. Два дня писал сержант о своих действиях в тылу врага. А на третий отворилась дверь, зашел следователь и сказал:

— Приказано освободить вас. Ошибка произошла, товарищ сержант.

Сергей вышел на улицу и увидел Березовского. Капитан улыбнулся и протянул сержанту руку.

— Вы знаете, Матыжонок, командование очень высоко оценило ваши действия в тылу врага.

Откуда вы знаете о них, товарищ капитан? Я еще не написал…

— Идите в санбат, там Кочетков лежит, вернулся… Только не будьте мальчишкой. Поменьше в штабе о дисциплине, о Коровине… Сам виноват. Погиб — и бог с ним…

Сергей побежал в санбат. Узнав, где лежит Кочетков и что с ним случилось, он проскользнул мимо врача и, бледный, в грязном обмундировании, небритый, вошел в палату.

— Ваня, друг… — припал сержант к груди боевого товарища.

— Сергей, — тихо пожал руку сержанта радист. — Я думал, что ты погиб…

Больше им разговаривать не разрешили. Взволнованный радостным событием, Матыжонок направился в свой взвод. У входа его встретил дневальный.

— Вам письма есть.

Сергей узнал знакомый почерк — писал Анвар Уразбахтин. В первый же день службы на новом месте отправил сержант письмо младшему лейтенанту Ефремову, сообщил, что принял отделение, просил писать о новостях. И вот пришел ответ. Младшему лейтенанту, наверное, некогда. Он попросил Анвара…

«Уведомляем тебя, Сергей, о своем горе. В боях за освобождение Ржева геройской смертью погиб наш любимый командир, младший лейтенант Ефремов Михаил Александрович…»

Сергей машинально вскрыл второе письмо.

«Сообщаю, сынок, что не стало у нас твоей мамы. Не дождалась она тебя, померла. Перед смертью долго болела. Все говорила, что в нашей семье ты самый маленький, просила написать, чтобы ты берег себя. Отмучилась бедная Анастасия Федоровна…»

Эти известия сломили Сергея. Он с трудом добрался до чьей-то койки и упал на нее. Его отвезли в санбат.

Много было потом у него времени, чтобы вдоволь наговориться с Кочетковым. Шли на запад наши вой-ска, двигался за ними и санбат. В госпитале, на станции Ново-Дугино, недавно отбитой у врага, друзья поправились. Иван Кочетков — от раны, Сергей Матыжонок — от нервного потрясения.

Рану Кочетков получил у дороги, куда он направился по приказанию сержанта. Не дождался радист легковой автомашины. Он услышал взрывы гранат на хуторе Выселки и понял, что там произошло. Мимо него проезжала машина с горланящими гитлеровцами, Кочетков не удержался и в упор обстрелял ее из автомата. Уже у самого леса его настигла вражеская пуля. Пуля вспорола кожу на лбу. Ранение было неопасное, но солдат, у которого кровью заливало глаза, потерял направление. Несколько дней раненый и голодный Кочетков полз на восток. Встретившись с наступающими частями нашей армии, он узнал, где находится 64-я стрелковая дивизия, и добрался до штаба. Здесь он рассказал обо всем, что произошло в дни разведки в тылу врага.