Тропой Предков - [140]

К тому времени, когда я преодолел три четверти пути по каменным ступеням, с вершины вдруг потекла тонкая струйка, и я уставился на неё в ужасе. Это была кровь.

Я повернулся и вихрем слетел вниз по ступеням; споткнувшись у подножия, шмякнулся, растянулся, вновь вскочил и побежал так, точно за мной гнался ягуар-оборотень. Я мчался так, будто все псы ада с лаем хватали меня за икры.

Тёмная ночь, чёрная, как глаза науали, спустилась на землю к тому времени, когда я, промокший и грязный, вернулся в наш лагерь — и никого там не нашёл. Матео с Хосе наверняка решили скоротать дождливую ночь за игрой в карты в трактире. Ну а Целителю птички, видать, подсказали мысль заночевать в хижине его друга, толкователя снов.

Поскольку костёр не горел и согреться возможности не было, я примостился под деревом, завернувшись в отсыревшие одеяла, дрожа и зажимая в руке нож, готовый поразить кого угодно, кто на меня кинется, — или что угодно. И тут я понял, что именно так встревожило меня там, в храме. Засуха закончилась. Должно быть, Тлалок, бог дождя, остался доволен принесённой ему жертвой.

Дождь продолжал идти и на следующее утро, когда я повёл Матео и Хосе к старой пирамиде. Я ехал на лошади Матео. Отказавшись подняться на вершину храма, я остался у подножия пирамиды, держа поводья лошади и мула Хосе, пока мои друзья вдвоём взбирались наверх.

   — Жутко, наверное? — крикнул я им. — Они вырвали у бедняги сердце, да?

Матео кивнул.

   — Да, они вырвали сердце, а бездыханный труп оставили. — Он наклонился и снова выпрямился. — Вот! Посмотри сам.

И с этими словами испанец скинул что-то вниз. Оно приземлилось у моих ног. Это было тело мёртвой обезьянки.

Донельзя разгневанный, Матео спустился по ступеням храма, и я в ужасе попятился. Он погрозил мне пальцем.

   — Если ты ещё раз явишься ко мне со своими глупыми россказнями про карлика, я отрежу тебе нос.

68

Аййя, оййя! Увы, придётся признать: при всём моём опыте, полученном на улицах Веракруса, я оказался неискушённым в житейских делах. Эти простые деревенские люди выказали себя куда большими обманщиками, чем любой lépero. Пожалуй, мне пора сматывать удочки. Мне очень не хотелось оставлять Целителя — как и доброго клирика Антонио, я любил его как родного отца. Но я боялся представить, что сделает со мной дон Хулио, когда ему сообщат о неудаче нашей миссии.

Я всё ещё размышлял о своих безрадостных перспективах, когда из хижины вновь вышла Мария.

Она бросила на меня выразительный взгляд и нырнула в кусты. Я последовал за ней, на этот раз будучи заинтересован не только в ауилнема. У меня возникла мысль отвести девушку потом к Матео, чтобы она сама рассказала ему о жертвоприношениях, в которых её дядя и брат участвовали вместе с науали.

Я прошёл не более ста шагов, когда вдруг услышал неподалёку шорох. Дядя Марии выскочил из-за дерева и преградил мне путь с обсидиановым ножом в руке. Я хотел бежать, но позади меня оказались индейцы. Меня схватили и повалили на землю. И пока трое удерживали меня, четвёртый занёс надо мной дубину.

И обрушил её мне на голову.

69

Индейцы привязали мои руки и ноги к длинному шесту и потащили меня в джунгли. Я был связан, как та пресловутая свинья науали. Даже рот мне заткнули кляпом, так что я не мог позвать на помощь. Поначалу я лишь смутно понимал, что меня куда-то несут, но сознание вернулось довольно быстро. Удар предназначался для того, чтобы оглушить меня, а не для того, чтобы раскроить мне череп. Мой труп индейцам не требовался: по их замыслу, мне следовало сознавать, что меня ожидает.

Шест опустили на землю у подножия пирамиды, и надо мной встал науали. На нём была маска из человеческой кожи, лицо какой-то предыдущей жертвы: беднягу освежевали и сняли с него кожу, чтобы её мог напялить жрец. Черты лица маска скрывала, но эти жестокие, дьявольские глаза и презрительно-насмешливые губы, несомненно, принадлежали моему старому знакомому.

Индейцы, окружавшие науали, были одеты в облачение воителей-Ягуаров, с клыкастыми челюстями зверей поверх голов, а их лица скрывали маски из шкуры ягуара.

Я крикнул им, что они трусы, потому что прячутся за масками, творя свои гнусные дела, но сквозь кляп мои слова прозвучали невнятно. Науали опустился рядом со мной на колени, открыл маленький мешочек и вынул оттуда щепотку какого-то вещества. Один из воителей-Ягуаров встал на колени позади меня и обхватил мою голову своими коленями, в то время как науали вложил вещество из мешочка мне в ноздрю. Я чихнул, а когда вынужденно сделал вдох, он побрызгал чем-то у меня перед носом.

Огонь пробежал через меня, огонь вспыхнул в мозгу. Ощущение было схожим с тем, испытанным в Теотиуакане, когда «цветочная ткачиха» дала мне возможность воспарить к богам. Потом огонь унялся, меня наполнило тёплое, приятное ощущение благости и любви ко всему окружающему миру.

Верёвки были разрезаны. Мне помогли подняться на ноги, и я встал со смехом. Всё вокруг меня — наряды индейцев, древний храм, даже зелень — сверкало ослепительно яркими красками. Я обхватил руками науали и крепко обнял его: мой дружелюбный настрой распространялся на всех.