Тропинки, пути, встречи - [20]
И тогда, в те годы Ю. Л. нравилось прослыть «мэтром», он «выводил в люди» молодых писателей, способствовал (бескорыстнейше!) изданию их произведений. Он был исключительно доброжелателен к ним, и некоторые поныне здравствующие писатели, вероятно, благодарны Ю. Л. за дружескую помощь в те не очень легкие для утверждения писателя годы. Много в этом смысле сделал он и для М. А. Булгакова, но тот довольно скоро стал летать на своих собственных крыльях.
МОСКВА 1918 г. «КАФЕ ПОЭТОВ» «ЖИВЫЕ АЛЬМАНАХИ»
В начале 1918 года какие — то ловкие предприниматели открыли в помещении не то гаража, не то сарая в Настасьинском переулке «Кафе поэ- тов»[206]. То были суровые дни разрухи, отсутствия продовольствия, эпоха мешочников, мелких спекулянтов. Зачиналась жестокая гражданская война на Дону, на Украине. Хлеб в Москве получали мы (служащие) 1/4 и 1/8 фунта, мерзлую картошку покупали у мешочников. На М. Дмитровке в здании б[ывшего] Коммерческого клуба безобразничали вооруженные молодцы, именовавшие себя анархистами, и артист Мамонт Дальский там верховодил (ранней весной два — три артиллерийских снаряда выкурили этих молодцов из их «замка»)[207].
Кайзеровская армия угрожала вторжением в Смоленск, Ленинград (Петроград). А иные московские обыватели, недовольные властью «большевиков», шушукали о приближении немецких касок к… Москве!
И вот в такое — то время вдруг родилось «Кафе поэтов». Стены были размалеваны некими «футуристическими» или, как называли их, «супрематистскими», разноцветными геометрическими фигурами, не помню, еще какими орнаментами, но отчетливо помню надписи у входа в «туалет»:
Авторство надписей приписывалось Маяковскому[208].
За вход в Кафе брали какую — то большую мзду (в «керенках»), а еще дороже стоил отвратительный жидкий чай и кофе (типа «кофэ — бурдэ!»).
Выступали на эстраде все, кому это захочется. Безобразных скандальных выступлений не помню. Публика преимущественно поэты, журналисты, студенты, дамы в туалетах и наглых и нарочито простых, и какие — то в военной форме, в кожаных куртках и при револьверах. Запах духов, спиртного (но происхождения — внешнего, ибо в «Кафе» спиртного в те дни, по крайней мере, когда я бывал там, не отпускали), запах тел и… плохо оборудованных уборных. Повторяю, что с эстрады читались самые разнообразные стихи. Я отчетливо помню — заставлял молчать и восхищаться стихами своими Маяковский, порою был он там чем — то вроде конферансье и не давал какому — нибудь незадачливому поэту подолгу утомлять слушателей скучными стихами (а поэтов развелось тогда немало).
Читал какие — то в меру скучные стихи поэт Пимен Карпов[209], разодетый, как картинка, голосом, конкурирующим с зычным побеждающим голосом Маяковского, скандировал свои и иных поэтов (Лафорга?) стихи поэт Вадим Шершеневич, высокий, статный, блистательный, нарядный. Читали стихи и поэтессы, лица которых видел я впервые в жизни. Одна из них, молоденькая брюнетка в ярко красном платье и в такого же цвета шарфе на густоволосой черной голове, пыталась порадовать нас чтением длиннейшего стихотворения Бальмонта[210]. Ее перестали слушать, а Маяковский галантно устроил ей незаметное отступление с эстрады. Долго ли просуществовало это Кафе — не знаю, так как перестал его посещать.
На Кузнецком мосту вскоре открылось размалеванное художником Георгием Якуловым Кафе художников «Питтореск»[211]. Якулов много раз на сборищах художников, писателей и поэтов в издательстве «Альциона» в 1913-14 гг. говорил о «разрешении живописных проблем на скоростях стекол»[212]. Его теории тогда, да и сейчас, представлялись мне малопонятными, но в кафе «Питтореск» стены были расписаны призмами, кругами, параллелепипедами всех цветов спектра, видать, это и было «построение на скоростях стекол».
В кафе «Питтореск» побывал я один раз. Было там всё «чудовищно» дорого, чай, печенье, было малолюдно, холодно и скучно.
В начале 1918 г. какие — то иные молодые и резвые предприниматели преимущественно из «помощников присяжных поверенных» (адвокатов) при участии «дельных» из числа поэтов и писателей (назову на память Вадима Шершеневича) придумали «Живые альманахи». В не утративших фешенебельности 2–3 московских кафе (пример — кафе «Трамблэ» на Петровке[213]) писатели и поэты читали публике кафе свои стихи, рассказы, выступали и артисты и певцы.
Публика самая разнообразная — студенты, юнцы и девушки без определенных занятий, артисты, артистки. Были и субъекты, занятые спекуляцией, куплей — продажей самых разнообразных вещей, и под звуки арфы, цитры или под стихи поэта о том, как удавили Павла I-ого (смутно помню такие стихи, а кто писал и читал, забыл![214]), продава- лись — покупались… дома, имения, коньяк, бриллианты, предлагались всякие грузы — вагон с фруктами, вагон муки, спекулировали кокаином, валютой («испытанные остряки» пустили в ход такие перлы: — «он выгодно продал вчера два вагона дирижерских палочек.»). «Живые альманахи» широко рекламировались розовыми, голубыми, зелеными афишами на заборах.
Биография американского писателя Джеймса Фенимора Купера не столь богата событиями, однако несет в себе необычайно мощное внутреннее духовное содержание. Герои его книг, прочитанных еще в детстве, остаются навсегда в сознании широкого круга читателей. Данная книга прослеживает напряженный взгляд писателя, обращенный к прошлому, к истокам, которые извечно определяют настоящее и будущее.
Книга Радко Пытлика основана на изучении большого числа документов, писем, воспоминаний, полицейских донесений, архивных и литературных источников. Автору удалось не только свести воедино большой материал о жизни Гашека, собранный зачастую по крупицам, но и прояснить многие факты его биографии.Авторизованный перевод и примечания О.М. Малевича, научная редакция перевода и предисловие С.В.Никольского.
Книга В.Носовой — жизнеописание замечательных русских танцовщиц Анны Павловой и Екатерины Гельцер. Представительницы двух хореографических школ (петербургской и московской), они удачно дополняют друг друга. Анна Павлова и Екатерина Гельцер — это и две артистические и человеческие судьбы.
«Несколько лет я состояла в эзотерическом обществе, созданном на основе „Розы мира“. Теперь кажется, что все это было не со мной... Страшные события привели меня к осознанию истины и покаянию. Может быть, кому-то окажется полезным мой опыт – хоть и не хочется выставлять его на всеобщее обозрение. Но похоже, я уже созрела для этого... 2001 г.». Помимо этого, автор касается также таких явлений «...как Мегре с его „Анастасией“, как вальдорфская педагогика, которые интересуют уже миллионы людей в России. Поскольку мне довелось поближе познакомиться с этими явлениями, представляется важным написать о них подробнее.».
Книга рассказывает о жизни и главным образом творческой деятельности видного советского авиаконструктора, чл.-кор. АН СССР С.А. Лавочкина, создателя одного из лучших истребителей времен второй мировой войны Ла-5. Первое издание этой книги получило многочисленные положительные отклики в печати; в 1970 году она была удостоена почетного диплома конкурса по научной журналистике Московской организации Союза журналистов СССР, а также поощрительного диплома конкурса Всесоюзного общества «Знание» на лучшие произведения научно-популярной литературы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.