Тропинка к дому - [58]

Гудят машины, скрипят тормоза. Лосиха идет по машинному коридору важно, вроде бы даже с оттенком пренебрежения, верхняя губа капризно подрагивает, глаз усмешлив; на середке магистрали остановилась, глянула в одну сторону — машины, в другую — еще большее стадо машин, цокнула копытом: ах, чтоб вас! Стадо на стадо! Потасовки не было б! Трусцой перелетела на другую сторону.

— Даже лосю пробки не нравятся! — удивился милиционер и взял под козырек.

Однако Снегурка проявила прыть вовсе не поэтому: за магистралью был скверик с молодыми тополями. Их-то она и углядела. Не успел Леша опомниться, как лосиха очутилась подле деревьев. Вытянула шею и — чик зубом-резцом, ветка с листьями сама соскочила ей в рот и мигом была упрятана.

— Ловко-о! — сразу несколько восторженных голосов.

— Тюр-р-р-р-р-р… — посвистел милиционер и шутливо погрозил лосихе пальцем: — Оштрафую, гражданка!

Еще одну тополиную ветку сняла, но съела лишь до половины, видать, листья и кора пропылились, и это ей претило. Операторы не зевали, особенно старался Михваныч, Куперин повеселел. Леша поспешил к Снегурке, но та вдруг насторожила уши, потом развернулась и побежала по красной, из битого кирпича дорожке скверика. Куда? Зачем? Еще клумбы вытопчет! Леша — вдогон. Но тревога оказалась напрасной. Снегурка уловила живой, беспрерывный речной плеск воды, ей донельзя захотелось напиться, солнце палит и душно, вот она и рванулась к «речке». Но до чего странной показалась ей эта «речка»: она напористо, с треском лилась в небо и на высоте сламывалась и с разбрызгом падала вниз, в «озеро» — каменное и круглое. Ни такой «речки», ни такого «озера» Снегурка еще не встречала.

Фонтан старался, брызги попадали лосихе на морду, на шею, на круп, приятно освежали. Она, шевеля верхней губой и облизываясь, припала к воде, не обращая внимания ни на Лешу, ни на Куперина, который суетился, перебегал с места на место, показывая операторам, откуда снимать, ни на самих операторов, стрекотавших, как луговая косилка, кинокамерами «Конвас», вволю напилась, потом перенесла через низкий барьер ногу, бултыхнула, опробовала водичку и полезла в «озеро». Оно, к ее удивлению, оказалось мелким, по колено. Снегурка потолкала воду ногой и легла. Из «озера» наружу высовывались лишь голова да уши, темные глаза с синеватым отливом сияли от удовольствия.

Время от времени купальщица поворачивала голову к хозяину, и тогда в ее глазах сквозило удивление: ты же любишь воду, полезай, поплавай, покупай меня. Не беспокойся, этого озера хватит нам на двоих, да и речка, сам видишь, льется и льется струисто, только почему-то не по земле, а в солнечное небо. Но это не беда…

Но хозяин держался за живот и пристанывал от смеха, купаться не хотел, а успокоившись, только ополоснул лицо. И ждал. Ничуть не торопил ее. А из Покши, случалось, и выгонял, и поругивал.

Снегурка еще попила лежа. Приподнималась, снова ложилась; накупалась досыта, вылезла из озера — отряхнулась, обдав брызгами не только Лешу, Куперина, операторов, но и зевак. То-то хохоту было!

— Теперь — к торговым рядам, к витрине, — попросил Лешу Куперин. Он не сказал, зачем, не открыл и свою тайную надежду: хотелось ему, чтобы лосиха, так было предусмотрено сценарием и уже обговорено с работниками магазина, увидев себя и подумав, что это другая лосиха, шагнула к ней и копытом разбила стекло.

Снегурка и Леша остановились у огромной зеркальной витрины, лосиха покосилась на свое отражение и потянулась было к нему, но натолкнулась на него губой и решительно отвернулась, отошла прочь. Леша, уступая просьбам операторов звал ее, подталкивал даже, но она заупрямилась.

— Лось-то умнее вас! — крикнули из толпы.

— Вот так: Снегурка внесла поправки в наш сценарий, — развел руками Куперин.

Зато следующая режиссерская задумка ему полностью удалась. Они привели лосиху на колхозный рынок, вызвав немалый переполох среди теток и дядек, торговавших огурцами, луком, помидорами, картофелем, яблоками и прочей снедью. Хотя они и волновались, и ругались, им повезло. Никакой порухи от лосихи в их рядах не было.

Снегурка, углубившись в просторы рынка, принюхалась, всхрапнула, мыкнула «о-о-о» и ходко ударилась к павильону, где торговали лесной дичиной. Тут на прилавках уже хозяйственно разложены на кучки по четыре-пять, по пять-шесть отменные бело-желто-смуглые боровики, подосиновики с малиновыми беретцами, серые, как зайцы, подберезовики, сыроеги разных цветов и калибров, мраморно-белые и со смуглецой грузди, россыпи оранжевых лисичек. У иных смекалистых грибников корзины прикрыты березовыми ветками с привившим духовитым листом.

Снегурка смело шагнула в царство своих родных запахов, увидела знакомые грибы и ветки — и сразу взыграл у нее лосиный аппетит, пожелалось немедля плотно закусить. Да и чего церемониться, если вся эта леснина давным-давно знакома, близка и желанна ей!

Она напролом ринулась к прилавку с грибами. Но кто-то замахнулся на нее кулаком, кто-то выругался, чей-то женский истошный вопль перекрыл шум: «Вот еще! В лесу обираешь и сюда приперлась, сатана!», но Куперин зычно в мегафон объявил: