Василий Бочарников
ПОДВОДНЫЕ ОХОТНИКИ
И подводная охота, первая подводная охота в Живицине началась.
В воду молча, осторожничая, сознавая важность момента и, конечно, немного рисуясь - как же без этого! - забрели Степка и Женька, Забрели спиной вперед - у обоих на ногах были ласты; у Степки поднята на лоб маска, под зеленым пояском резинки за ухом оранжевая дыхательная трубка, в руках ружье, на левом бедре в самодельном кожаном чехле нож; у Женьки маска пока на макушке, поясок резинки охватил подбородок, трубки, ружья и ножа нет он вспомогательный охотник.
Шурка, Сонька и я сели в лодку. На елань поставлено ведро с водой, наше дело сопровождать охотников и принимать от них рыбу. Шурка и Сонька впервые видят подводных охотников и не скрывают своего изумления. Ну разве похож Степка на обычного Степку? Да нет же! Этот Степка, что развернулся против течения реки и поставил стрелу на боевой взвод, а затем опустил маску на лицо так, что о стекло расплющился и побелел его нос, этот Степка из другого, будущего времени. Охотник прикусил зубами резиновый выступ. Шурка-хитрец запоминает все-все подробности, чтобы потом повторить самому, когда устанут, когда озябнут Степа и Женька (а Колька на берегу; он разведет костер и будет следить за охотниками, чтобы быть готовым по их зову броситься в воду); охотник вытянул руки с ружьем вперед и, не бултыхнувшись ни разочку, бесшумно погрузился в Окшу.
- Ихтиандр! - восторженно шепчет Шурка. - И я научусь. Честно. - И макает за кормой палец и разглаживает брови, совсем забыв про рядом сидящую Соньку, а Соньке не до Шуркиных бровей, она глаз не сводит с реки и то ужасается, когда охотники долго не показываются: ("А вдруг щука большая схватит за руку или за ногу! Или сомище вильнет хвостом и вцепится в живот!"), то давится счастливым смешком, когда из Степкиной трубки взлетает и сверкает на солнце фонтаном вода.
Степка рыскает у правого, поросшего кугой, хвощом и листьями кувшинок берега. Сейчас он в другом мире - подводном, где своя жизнь, свои тайны, свои законы, свои краски. Трава под водой и зелена, и фиолетова, и бура, и бела, и так переплетена, с такими замысловатыми проходами, что забываешь по себе знаю, - как выбраться оттуда; а какие коряги - будто десять оленей сплелись рогами, и все эти рога подернуты мягким желто-бурым илом; чуть дотронешься, и сразу рыжая муть все спрячет; а какие россыпи камешков - то сверкают огоньками, то искрятся на солнце зелено-голубым, то белеют комлышками снега, то краснеют, будто кто искрошил морковину; песок тугой, намыт волнами, темно-желтый; и нужно во все взглядеться, быстро привыкнуть к необычным картинам - надолго ли хватает кислородного вздоха, - и нужно найти рыбину, которая окраской подделывается то под траву, то под корягу, то под камешки, то под песок, и, самое главное, выследить ее, незаметно подойти и поразить.
Степка долго-долго не показывался, но вот мелькнули в воздухе его ноги с ластами, ушли в глубину.
- Бьет! - сказал я.
Степка вынырнул, глотая воздух, отплевываясь, недовольно бормоча:
- Большущего окуня выследил и догнал. Промазал... Хитер: все время с места на место перебегает. - Перезарядил ружье. - Ладно Возьму-у... - И снова нырнул, и вода за ним буль-буль-буль.
- А я бы его выделил, - подпрыгнул на корме Шурка.
- Сиди, охотник, - Сонька плеснула на дружка.
- Курица, утоплю-ю!
- Окунь маскируется здорово. Станет над каменистым дном - гляди и не углядишь, пока хвостом не вильнет, не выдаст себя, - сказал я, загребая левым веслом. - А потом такой секрет есть: вода увеличивает рыбу. При стрельбе, Щурка, это полагается учитывать.
Пока Степка искал окуня, подвернулась сорога. Сорога затаилась в гриве травы. Трава шевелилась от течения. Степка от радости, от кипучего охотничьего азарта - эта моя, эта не уйдет! - забылся, резко окунул голову, дыхательная трубка враз наполнилась водой, он задохнулся, захлебнулся, вынырнул, отплевывается, отфыркивается. А сороги и след простыл.
Охотник сконфузился. Бывает. Если б рыба по нашему хотению как клюнула, так и цеплялась на крючок, как попала в сеть, так и не выскочила из нее, как прицелился в нее Из подводного ружья, так и твоя, - давно не было бы рыбы. И вся-то сладость рыбалки в том: ты хитришь, а рыба тоже хитрит, и часто перевес на ее стороне - как бы всем своим видом говорил нам Степка.
Он стремительно перемещается на новое место, к кустам лозняка, Приглядывается. За-ныривает. Проходит напряженный миг. Мы переглядываемся молча: что-то необычно, что-то готовится. И взбурлилась, и вскипела вода. Раза три появлялись то Степкины ноги с ластами, то Степкина голова, и, наконец, из воды выкинулась рука с бело-синей большущей рыбиной.
- Голавль!! - вопим мы и спешно подгоняем лодку. А с берега, где потрескивает костер, кричит Колька:
- Пока-ажи-ите-те!
Шурка перегибается, подтаскивает брата к лодке, и тот кидает в нее рыбину: она на стреле, а от стрелы к Степкину ружью тянется леска. Шурка торопится: зажал рыбину коленями, руками пригибает лепесток стрелы, который, войдя в рыбу, не дает ей сорваться, и осторожно выводит стрелу.
