Тропинка к дому - [57]

Лосиха сделала шаг вперед, стукнула копытом о доску, будто проверяла — надежна ли? — и уверенно, легко поднялась по трапу. Леша за нею. Щуплый совхозный шофер, кинув сигарету, подал трап в машину, вдвоем с Лешей они захлопнули задний борт. А дедушка в это время занимал Снегурку, угощал Любашиным иван-чаем.

Мотор загудел, дедушка вылез из машины, поднял руки:

— В добрый путь!

— Я приеду, Снегурка-а! — Любаша все махала, махала рукой, прка не скрылась машина.

Ветви прохватывало ветром, листва шумно билась.

— Спокойно, Снегурка, спокойно. Я с тобой. — Леша гладил лосиху.

Снегурка удивленно поглядывала: она стоит на месте, прижавшись головой к плечу хозяина (Леше), а дорога, дорога бежит, бежит ей навстречу. И лес сам набегает. И поля. Она немного струхнула, но хозяин успокоил, сам он нисколечко не испугался ни бегущей дороги, ни леса, ни полей…

Через час они приехали в город. Как ни высоко подняли борта, все же спину лосихи, горбатую и огромную, как полено, морду, шевелящиеся уши увидели горожане. Останавливались, провожали ЗИЛ удивленными глазами, изумлялись, ахали: «Лося везут!..», «Глядите, глядите, лось!»

Старый грузовик подкатил к белокаменным торговым рядам. И тут, как и полагается артистке, в которой заинтересованы, ее самолично встретил режиссер Куперин.

— Как доехали, сударыня? О, да вы прекрасно выглядите! Можем уже сегодня начинать съемки! — Режиссер потер руки. — Представьтесь, пожалуйста.

— Снегуркой звать, — отвечал за лосиху довольный Леша.

— Артистическое имя. Чудесно!

Машину загнали во двор старого купеческого особняка. Тут для Снегурки и ее хозяина Леши Савкина и приготовили отдельные «номера» в каменном прохладном сарае. Прямо — Снегурки дверь, слева — Леши.

По трапу вслед за хозяином неторопливо и важно сошла Снегурка, на земле шумно встряхнулась, отфыркнулась — как же, с дороги полагается отряхнуть пыль, привести себя в порядок, даже чихнуть разик-другой, огляделась: поленницы дров, старый серый забор, кустики сирени, посреди двора какой-то смешной деревянный мухомор, нога мухомора окружена скамейками, песочек в корыте прямо на земле. Ничего интересного. Вот людей много.

Вся киногруппа торжественно собралась во дворе и на довольно-таки почтительном расстоянии улыбчиво-восхищенно разглядывала прибывшую артистку, шепотом отмечали все козыри внешнего вида. Лишь один Куперин, гостеприимно-возбужденный, с широкими плавными жестами рук, завоевывая расположение артистки, угощал ее булкой и сахаром и при этом чуть касался своими длинными пальцами то щеки, то уха, расточая вслух похвалы:

— Вы очаровательны, Снегурка! Вы из голубой мечты!.. Друзья! Проявим же и мы к ней свою любовь! — сказав это, Куперин проворно пробежал по трапу на грузовик и бережно, чтоб не оборвался и листик, стал передавать ветки своим товарищам, а те носить в «номер» артистки.

Это сразу сдружило Снегурку с киногруппой.

3

Приключения лося, лося, попавшего в большой город, — вот что нужно было сейчас режиссеру Алексею Ниловичу Куперину. Не на крыльях прилетит к мальчику Сереже лось, а придет своими ногами, грустный, взволнованный, намаявшийся и одинокий. Это случится не сразу. И не просто. Сначала должны быть приключения. Какие? Этого ни Куперин, ни Леша Савкин, ни даже сама героиня фильма Снегурка не знали. Вот почему, перед тем как выпустить Снегурку с Лешей в город, загораясь, обратился к товарищам:

— Доверимся лосихе. Она сама… с а м а… нас поведет. И удивит, и порадует, и огорчит, не без этого. Не пропустить ничего интересного, быть все время на боевом взводе — этого я требую, и требую строго от каждого. Поэт сказал: не повторится дважды то, что пропустишь раз. Будем помнить это.

И Снегурку пустили по городу. Два оператора стерегли каждый ее шаг — высокий лысый, но с бородой Михваныч и Женя, парень лет двадцати пяти с руками и грудью штангиста. Леша шагал то чуть впереди Снегурки, то рядышком, но все время она была у него под контролем.

Лосиху смущал асфальт: копыта цокают, шагать жестко — кто это все придумал! — поэтому как только предоставлялась возможность, она тут же переходила на мягкую землю. И веселела. Ноги ставила легко и красиво. А то, что повсюду много людей, много машин, много домов — это, казалось, ее не смущало. Она же с хозяином, а хозяин не волнуется. Чего же ей, воспитанной лосихе, терять голову?! Вот душновато тут и воздух тяжкий, машинный, угарный, без запаха цветов, воды, полей, а запах деревьев, хоть они и есть, слаб, задавлен, поэтому-то она и шумно фыркает, раздувает ноздри.

Пешеходы останавливались, улыбались, ахали удивленно: «Лось в городе!», «Смирный!», «И до чего ж красив!»

Вышли к центральной улице. Поток машин шумлив, суетлив, непрерывен.

— Алексей, как договорились: вы идете прямо на милиционера. На машины не обращаете внимания. — Куперин вырвался вперед и крикнул операторам: — Приготовились! Уберите из прохода зрителей!

У Леши концы русых волос мокры, прилипли ко лбу. А тут еще Снегурка дышит прямо в шею. Искупаться бы…

— Умница, Снегурка, — подбадривает он лосиху. И направляется прямиком на милиционера, одетого по форме, с белой портупеей и с короткой рябой палочкой в руке.