Тропа Кайманова - [72]

Где он сейчас, Клычхан, и почему Яков о нем вспомнил? Не Клычхан ли подослал бандита Чары Ильяса к Нурмамеду Апасу?

В расследовании зверского убийства Айгуль и ее маленькой Эки-Киз, так же как в истории расправы с Нурмамедом Апасом, пока что топтались на месте и следователи уголовного розыска, и пограничники.

До сих пор ничего не было известно о Флегонте Мордовцеве. Флегонт исчез, как в воду канул, и Яков уже жалел, что поторопился сказать полковнику Артамонову о своих подозрениях. А может быть, Эльяр как раз и связана торговыми делами с Мордовцевым? Да и справится ли с Эльяр старуха Сюргуль, которой Яков собирался поручить это непростое дело?

Из окна кабинета хорошо была видна глинобитная крыша кибитки Сюргуль, неподалеку от комендатуры.

Не так давно, всего лишь в начале войны, Сюргуль привязывала на этой крыше козла перед тазом с водой, чтобы козел, мучимый жаждой, орал на всю округу и таким оригинальным способом призывал дождь на мелек столь мудрой Сюргуль.

Понадобилось немалое время, чтобы выяснить истинную роль блеющего козла: оказалось, что это Аббас-Кули оповещал свою шайку о времени и месте сбора.

После истории с имамом-ишаном, приносившим Сюргуль пароль-молитвенник с автографом Фаратхана, удостоверявший надежность проводника для Белухина, Сюргуль, напуганная своим участием в таком отчаянном деле, притихла, сидела дома, как мышка, ничем не напоминая о себе.

«Начнет отнекиваться, припомню ей эти дела, — подумал Яков, хотя припоминать что бы то ни было хитрой, но не очень умной старухе ему не хотелось. Сюргуль вполне устраивала пограничников такая, какая она была...

Кроме Сюргуль в разоблачении Эльяр могла пригодиться безликая фигура терьякеша, которого все знали по прозвищу Балаксыз, что означало «бесштанный», настолько рваным было его рубище. Этого Балаксыза пограничники показали Сюргуль, когда она выдумала «опасного нарушителя», которого они якобы задержали, «попавшись» на ее отвлекающий маневр. Этого же Балаксыза Фаратхан подсунул пограничникам вместо ожидаемого Белухина, положив его в повозку Сюргуль, испросившей разрешение съездить за кордон, откуда она бежала еще в давние времена от кровной мести.

Яков прошел по каменистой улице аула к мелеку Сюргуль, откинул крючок калитки, закрыл ее за собой.

Старуху он застал за обычным занятием — вязанием расписных красно-белых шерстяных носков.

Все такая же сухопарая, с властным мужским лицом, несколько скошенным лбом, закрытым почти до самых бровей платком, с пытливым взглядом молодых с чистыми белками темно-карих глаз, Сюргуль, едва завидев Якова, засуетилась, вскочила с места, приговаривая:

— Ай, лечельник! Ай, лечельник!

Еще недавно она называла Якова просто Ёшкой.

— Ладно, баджи, — остановил ее Яков. — Мы с тобой друг друга давно знаем, так что нам-то уж ни к чему в начальников играть. Пришел спросить, как живешь, не надо ли чем помочь, есть ли у тебя, из чего чурек испечь, чем заварить геок-чай?

— Ай, Ёшка, — охотно возвращаясь к привычному обращению, тут же решила не упустить такой случай Сюргуль. — Плохо живу. Не знаю, есть ли кто, чтоб хорошо жил? Думаешь, не понимаю, что все из-за проклятых фашистов? Аллах устами своего пророка Мухаммеда сказал: «Тот, кто принес зло и окружил себя грехом, будет обитателем огня и вечно в нем будет пребывать!..»

— Это верно, — согласился Яков. — Правильно ты ругаешь проклятых фашистов. Теперь им знаешь как икается? Давай лучше о тебе поговорим...

— А что обо мне говорить? Горе тем, кто молитвой своей пренебрегают, которые отказывают правоверным в подаянии.

— Ну вот это уже ближе к делу, — поддержал ее Яков. — Только разговор у нас пойдет не о подаянии, а о честном заработке. Хочу пригласить тебя сослужить нам службу...

Кайманов видел, как сразу насторожилась Сюргуль: противоречивые чувства охватили ее. И заработать вот как не мешало бы и уж очень не хотелось связываться с зелеными фуражками.

Видя ее колебания, Яков поспешил разъяснить, в чем будет состоять служба.

— Нам надо, чтобы ты несколько дней поторговала виноградом и орехами неподалеку от одной лавки, там познакомилась бы с одной торговкой, которая, как нам кажется, продает терьяк. Когда узнаешь, что это точно, приведешь к ней Балаксыза. Раза два он у нее покурит, а на третий мы ее возьмем.

Сюргуль, видимо опасавшаяся, что ей придется участвовать в каком-нибудь деле, связанном, например, с Аббасом-Кули, страшно обрадовалась, что предстоит такое простое задание. Да она и сама кормится с базара, знает там все и вся! Наверняка Сюргуль уже догадалась, о какой женщине, занимающейся терьяком, идет речь, но для виду решила поторговаться:

— А где я виноград, орехи возьму? Кому деньги за то, что продам, отдавать?

— Виноград, орехи и даже терьяк мы тебе сами дадим. Деньги возьмешь себе, это будет твой заработок. Но тот терьяк, который Балаксыз у Эльяр купит, весь должен быть у меня. Каждую палочку ему заменишь...

— А ты, Ёшка, не обманешь?

— Разве я тебя обманывал когда?

— Ладно, давай неси виноград и орехи, — согласилась Сюргуль.

К ее кибитке, придерживая противогаз, подбежал дежурный по комендатуре.