Тропа Кайманова - [53]

— Ну что ж, благодарить не буду, поскольку это общее дело, а если подвезете меня и Балакеши до города, скажу спасибо.

— Пожалуйста! — рассыпался Павловский. — Куда скажете, туда и доставим.

«Значит, Светлана будет в городе, в госпитале, — подумал Яков. — Надо бы тоже успеть...»

Пока Светлана приводила себя в порядок, отряхиваясь от пыли, Яков, не выходя из кабины, окликнул Барата:

— Слушай, Барат, хоть ты тут и главный строитель, но, думаю, Балакеши справится и без тебя.

Барат насторожился.

— А что такое? — спросил он. — Скажешь, у Балакеши больше образования, да? Он инженер, а Барат не инженер? Рядового зажимаешь?

— Ладно тебе, — наблюдая за Павловским и Светланой, спокойно остановил его Яков. — Никто не зажимает... А насчет образования, сам знаешь, и у меня не густо.

— Как не густо? В совпартшколе три года учился.

— А до совпартшколы? Всего три класса? Не о том разговор... Скажи лучше, пойдешь со мной в поиск, Клычхана ловить?

— Ты — начальник, я — солдат. Приказывай, буду выполнять.

— Да хватит тебе. Для тебя я никогда начальником не буду. Не хочешь, не ходи. Один пойду.

— Как один? Ты пойдешь, а Барат что, дома будет сидеть? Ты что думаешь, я Клычхана боюсь? Ты не боишься, а я боюсь?.. — Барат совсем разобиделся. — Я один пойду Клычхана ловить! — заявил он. — А ты дома сиди.

— Ладно, будем ловить вместе, — сказал Яков. — Рука твоя не подведет?

— У Барата ничего не подведет!

— Вот и славно. Кого-нибудь еще возьмем, кто всю эту закордонную бандитскую братию знает. Абзала, например. И двинем на разведку в пески. Может, на этого самого ишана и выйдем, того, что велел Айгуль с Эки-Киз и Нурмамеда Апаса убить. Может, удастся выйти на Клычхана с Флегонтом. Но чую, есть тут кто-то еще, у кого даже они на сворке ходят.

— Вот это другой разговор. Когда выходить?

— Сейчас едем с Амангельды к полковнику Артамонову. Только сначала в комендатуру... — Эти слова Яков сказал так, чтобы слышал Павловский. — А ты подготовься и, как только начальство даст команду, считай, будем отправляться.

— Хоть сейчас готов, — заверил Барат.

— Вот и отлично. О времени выхода я тебе сообщу.

Кайманов отстранился от стекла, Барат вернулся к строителям, Светлана и Балакеши заняли места в кабинах головных машин. Колонна тронулась, грузовики, набирая скорость, помчались по дороге.

Яков покосился на своего водителя, который нет-нет да и посмотрит на него, дескать, что надо этому старшему лейтенанту?

Наконец Сетрак не выдержал:

— Товарищ начальник, разрешите спросить...

Из-за небольшого роста Астоян высоко задирал голову и почти напрямую вытягивал ногу, нажимая на акселератор.

— Давай, брат, спрашивай, — отозвался Кайманов, раздумывая о маршрутах Светланы в городе да о том, что сегодня объявился еще один претендент на ее внимание — Павловский.

Поначалу Яков не очень-то вникал в слова Астояна. А маленького водителя, видимо, разбирало немалое любопытство.

— Так вы мне, может, объясните, товарищ старший лейтенант, — снова заговорил Астоян, — в чем дело? Контрабандой я не занимаюсь, пилотку духами больше не брызгаю, начальника таможни и начальника КПП уважаю, больше не тревожу. Чего вы все вокруг меня ходите?

— А кто ж тебя знает, почему ты мне понравился? Наверное, потому, что, как говорят, много видел, много знаешь. Даже английский и французский языки выучил, не говоря о фарси, курдском и азербайджанском. А если еще учесть армянский и русский, то и получается, что ты не водитель, а полиглот...

— Это что, ругательство такое, что ли? — обиженно спросил шофер.

— Ну что ты, это по-научному человек, который знает много языков.

— Хм... По-научному, значит, — не сразу поверил Астоян. — Наверное, потому, что в разных детских домах воспитывался, потом у французов и американцев в миссиях был. — Астоян понял, что никаких подвохов не будет, продолжал спокойно рассказывать: — Ну, а когда работать начал, тут, понятно, на советско-иранских дорогах по-всякому научился.

— Вот видишь, — сказал Яков, — меня ведь тоже из-за того, что четыре языка знаю, в погранвойска призвали, сначала переводчиком, потом уж и до замкоменданта дошел.

— А я баранку ни на какие чины не сменяю, хоть режьте меня, хоть стреляйте, хоть в штрафную роту отправляйте. Я и там буду баранку крутить. Шофера везде нужны.

— Никто тебя в штрафную и не думает отправлять. На своем месте ты куда больше можешь пригодиться...

Кайманов видел, что Астоян насторожился: что ему собирается поручить этот старший лейтенант-чекист?

— Наверняка ты и у нас, и в Иране все дороги изъездил, — продолжал Яков.

— Это верно, — согласился Астоян, — потому свою работу и люблю, что все время новые места вижу. Она и в мирное время, и в войну все равно одна.

— Ну а отец, мать откуда были? Знаешь что о них?

— Отца и мать не помню. Сказал же вам, вырос в детдоме, в Баку. Слыхали про такой город?

— Слыхал, — серьезно ответил Яков. — Ну а как жил, чем кормился, где специальность получил?

— Из детдома я, как только подрос, убежал: захотелось свободы. Сначала у айсора-сапожника подмастерьем работал, а как восемнадцать исполнилось, окончил курсы шоферов и с тех пор за баранкой. В тридцать седьмом, когда пятьсот тонн кунжутного семени для «Ирансовтранса» перевез, премию тысячу рублей и звание лучшего водителя республики получил.