Трон - [108]

— Верно, и отчасти, я могу тебе это объяснить.

— Был бы весьма признателен.

Отец Мор согласно кивнул и заговорил:

— Я вижу, что в реальном мире ты был в этом месте. Я вижу твой страх перед смертью, преследовавший тебя очень долго, я вижу твою надежду, порожденную недавним уходом страха. И огромное, огромное напряжение, что гложет тебя постоянно. Твои страхи приняли образ Долины, потому что ты был там в тяжелый момент своей жизни... Ты так и не вышел из нее, Ланс, и твой Идол изо дня в день живьем пожирает тебя.

Ланс долго молчал, не зная, разразиться ли очередной шуткой, или попросить помощи. И попросил совета:

— Что же мне делать?

— Ты потерял опору в жизни. Попробуй вновь стать собой.

— Как?

— Верь.

— Во что?

— Это не важно. Во что угодно. Отбрось жажду мести, ведущую тебя сейчас, отыщи в себе, в окружающих тебя что-то от чего ты не сможешь легко отмахнуться, отделаться циничной остротой, чего не сможешь быстро забыть.

— И...

— И продолжай жить, как жил.

— Продолжать вновь убивать, в войнах и просто так, продолжать врать, и по необходимости и для души.

— Что ж, — отец Мор пожал плечами, — убивай, если посчитаешь нужным.

— Тогда зачем все эти поиски, если в итоге придешь к тому, от чего ушел.

— Ты никогда не придешь к тому, от чего ушел, если только, действительно, ушел. Смерть... смерть — изначальный спутник жизни и не она сама по себе страшна, а отношение к ней. Человек может смыть грех совершенного им злодеяния, но, грех, совершенный сидящими в человеке демонами, несмываем. Убей, если должен, но и пальцем не тронь, если хочешь.

— А результат один и тот же.

Отец Мор повел плечом:

— Вспомни, Ланс, ведь мы говорили на эту тему. Не следи за своими поступками, следи за мыслями. Мы, люди, лишь малым отличаемся от животных, и одно из основных отличий в том и состоит, что наши обязанности могут обуздывать наши желания.

— Но, все же, мы уже люди?

— Не все. В основной массе мы уже не животные, но еще и не люди.

— Ты предлагаешь мне идти к совершенству, не оглядываясь по сторонам. Думай только о спасении своей трепетной души, а на остальное, наплюй?

— И наплюй.

— Что я, в общем-то, и делаю.

Отец Мор улыбнулся:

— В тебе много хорошего, Ланс, но ты излишне строг к себе. Просто живи, как живешь, только попытайся отыскать какой-то смысл в этом процессе.

— И проблем не будет?

— Серьезных — нет.

— С чего посоветуете начать?

Беседа начала веселить принца и долгое молчание собеседника не произвело на него впечатления.

— Постарайся понять своих братьев в сестер. Всех... И перестань встречаться с демоном по имени Тогай.

— Он-то тут причем?

— Ни при чем. С приземленной точки зрения.

— А-а, — только и протянул Ланс, ничего не поняв. — Да, так вы желали мне что-то сообщить?

Только сейчас принц осознал, что называет собеседника на вы, в то время как тот ему тыкает.

— Верно, у меня был тот, чье имя ты так и не произнес.

— Фредерик! — не удержался Ланс. — И что он хотел?

— То же, что и остальные... Да, да, не смотри так. У меня успели побывать почти все твои братья.

— Почему вы мне не сказали об этом в Миссии?

— Это было бы слишком явным вмешательством в жизнь. Это противоречит нашим убеждениям.

— А то, что вы делаете сейчас, не противоречит?

— Сейчас я ничего не делаю. Сейчас я сплю. Как и ты.

Ланс усмехнулся:

— Так, что там, насчет Фреда?

Отец Мор, казалось, пребывал в затруднении, и принц решил ему помочь:

— Это он сжег Миссию?

— Да, но это не обличает его ни в чем. Кое-кто из твоей родни уже пытался меня убить. И это был не Фредерик.

— Перед тем, как все здесь сжечь, он пытался склонить вас на свою сторону?

— Да, так было.

— Вы не знаете, он действует один, или сообща с кем-то?

Отец Мор отрицательно покачал головой:

— Это не имеет никакого значения. Вообще же, плохо, что твои мысли о Фредерике столь узконаправленны.

— Какую роль играет во всем этом Эмилия?

— Эмилия хорошая девочка... О, простите, Ваша Светлость. Принцесса запуталась в интригах не меньше всех прочих, но помыслы ее чище, чем у остальных.

— С очень своеобразной точки зрения Единого Творца, — съязвил Ланс. — Ну, а покойный герцог, отец Фредерика?

Большую часть разговора отец Мор смотрел под ноги, теперь же поднял голову и с веселым изумлением уставился на Ланса.

— Герцог, отец Фредерика? — повторил он, и вдруг расхохотался.

Такого безудержного хохота, во все горло, со всхлипыванием, Ланс от этого человека не ожидал, и теперь несколько ошеломленно смотрел на него и молчал. Пока тот не спохватился.

— Простите, Ваша Светлость, — пролепетал Мор, утирая рукавом слезы. — Вероятно, я уже слишком долго злоупотребляю Вашим терпением.

— Погодите, не уходите, вы ведь почти ничего мне не сказали. Зачем вы вообще связались со мной?

— Я не знаю, Ваша Светлость, — растерянно произнес отец Мор, словно сам только сейчас задался этим вопросом, — это был импульс. Постарайтесь помочь Фредерику, он больше других нуждается в помощи. И прощайте, мой принц.

Фигура отвернулась и стала таять в воздухе. «Поговорить бы с тобой на моих условиях», — раздраженно подумал Ланс. И словно в ответ на эту его мысль, уже из пустоты донесся голос храмовника: «Простите, Ваша Светлость, но мы и в самом деле не можем продолжать беседу. Пришло время Вам прервать сон».