Троллейбус без номеров - [39]

– Вы сказали – Сонного мира?

– Да, глупое ш-человеческое дитя, – язык доппельгангера снова пронесся, от уха до уха. Подцепил что-то в ушной раковине, что-то явно живое и шевелящееся, и отправил в рот. Хруст, хлюп – все стихло. И только двигались челюсти. – Когда-то именно мы населяли этот мир, весь целиком, а не ютились в жалких ловушках, пытаясь заполучить хоть кого-то и утолить свой ненасытный, вечный голод. Нас боялись. И те, кто попадал в Наш мир, либо умирали, как герои, окруженные голодной толпой, либо прятались по пещерам и становились легкой добычей. Но годы шли. Пришел этот мерзкий человек. Человек, что собрал свою великую армию – бесспорно, великую – и заставил нас прятаться по закоулкам. Так хочется есть… Так хочется… А там, за границей, свежее мясо и свежие страхи. Я так давно никого не запугивал, человеческое дитя. Так давно.

– Только попробуй подойти, и я тебя заколю, – канцелярский нож давно в кулаке. – Ты же знаешь, как это все работает, верно? Пока я верю, что этот нож – орудие смерти, во сне он будет орудием смерти.

– Ты серьезно думаешь, что меня, существо из другого мира, можно убить обычным металлическим оружием? На меня не действуют ваши земные штуки, деточка, – доппельгангер улыбнулся. Мирно и спокойно, будто они сейчас сидели где-то в антикафе – Саша никогда не была в антикафе и, если честно, не понимала, зачем они вообще нужны, но Аня ей рассказывала в свое время. – А теперь, извини, человеческая девочка, но я тебя съем. Ничего личного, просто я так давно не обедал.

Доппельгангер снова улыбнулся. Они вообще любили улыбаться, такие вот создания. А потом медленно начал открывать пасть: зубов у него было, наверное, ряда три или четыре. Из пасти пахнуло смрадом и гниением. Кто-то кричал, всхлипывал – или Саше это показалось?

В груди, как выкипевший чайник, расплескалась животная ярость. Не для того она месяцами штудировала энциклопедию Альберта Андреевича, не для того так долго шастала по сонным барахолкам, выискивая среди тысячи проклятых вещей, высасывающих душу или забирающих психическое здоровье единственное нормальное оружие – чтобы так глупо погибнуть.

– Я сказала, чтобы ты не смел ко мне лезть, иначе получишь, – заорала Сашка и со всей силы воткнула лезвие ножа в глотку.

Ткани горла, кажется, давным-давно сгнили, иначе откуда на Сашу повалило столько зеленого, дурно пахнущего болотной тиной гноя?

Доппельгангер обиженно зашипел, его силуэт начел мерцать и расплываться: кажется, чувствовал новую добычу. Он резко вытянулся в росте, будто дешевая трехмерная моделька, сделанная студентом инженерного вуза за пять копеек. Стоя неловко на вытянутых подростковых ногах и все еще оставаясь Сашей, он принялся отращивать бороду. С хрустом выросла еще одна нога. А потом еще. Стоя на четырех ногах, доппельгангер хрипло застонал, и стон его, одновременно девичий и мужской, напоминал какофонию по радио – когда проигрываются две радиостанции сразу. Ползя уже на всех своих шести ногах, в разорванной одежде и подвывая, доппельгангер плакал и кричал на всех языках, умоляя ему помочь.

В панике Саша вжалась в пространство между дверьми поезда и сиденьями, стараясь стать как можно меньше. Это как когда тебя бьет мама: чем меньше внимания ты привлекаешь, тем лучше. Тем меньше будет вероятность того, что снова получишь по лицу.

Поезд приехал на станцию, и в вагон толпой зашли еще существа. Саша дернулась к выходу – кажется, это вроде даже человеческая станция, а, значит, она попросту бы попала в чужой сон – но ее оттеснил жирный Парацельс – слава богу, не заметил, что она не отсюда.

Доппельгангер все кричал и кричал – кажется, на него не обращали внимания – а потом толпа хлынула, облепляя его со всех сторон. Послышался отчетливый звук разрываемой на куски плоти – а затем все стихло. Только звякнул, ударившись об пол, канцелярский нож.

– Что это еще такое, – прошипело Существо с тремя руками. Оно подняло нож и смотрело на него единственным своим ярко-зеленым глазом, из которого постоянно сочилась светящаяся жидкость. Могло показаться, что Существо плачет. – Доппельгангер не просто сошел с ума – он был убит. Убит человеческим существом! Ищите его, братья и сестры! Найдите мне человека!

Существо принюхалось, с шумом втянув воздух.

– Я чувствую, в вагоне все еще есть человек. Чувствую этот запах. Пот и страх. Как давно вы ели страх?

– Очень давно, – прошелестел проглот. Практически невидимый, он стоял, державшись за поручень: порывы ветра сметали его. Саша тихонько сняла очки: без очков он выглядел обычным худощавым мужчиной в костюме и очках с роговой оправой. Классический молодой офисный работник, который спешит домой после долгого рабочего дня. – Вчера один из нашего племени исчез.

– Если мы найдем человека, то мы как следует им полакомимся, – проревело Существо, которое, кажется, стало еще больше, заняв половину вагона. Вагон затрясло, и Существо пробило головой потолок. В брешь струился промозглый, ледяной воздух.

Не бояться. Главное – не бояться. Саша зажмурилась, отвернулась тихонечко к стене и со всех сил выдохнула. Пока ты не боишься, они тебя не заметят.