Троица - [26]

Вскоре же по правую руку раздался троицкий боевой клич, имя святого Сергия, и грохот брани. Это наш конный отряд наскочил внезапно на литовскую стражу, отвлекая их от стада. Мы же, второй полк малых и убогих, без всякого промедления побежали туда, где пасся скот, и погнали стада к монастырю. Я не менее прочих старался и усердно скотину подгонял. Но вот что дивно: бессловесные твари нисколько не пугались и не упрямились, а побежали прямо к городу как будто даже радостно, никуда не сворачивали и не разбегались, и быстро все достигли Водяных ворот, а иные через Пивной двор вошли в обитель. И люди следом вошли и затворили ворота.

А конные наши воины, немало побив литовских сторожей, не стали дожидаться, пока подоспеет врагам помощь, и поскакали вспять. Литва же за ними гналась очень яростно, но те с Божьей помощью ушли все невредимыми и через Конюшенные ворота вернулись в монастырь.

Блаженна ты, пречистая владычица Богородица, и вы, великие чудотворцы Сергий и Никон, позволившие нам здравыми отойти от столь великого воинства литовских людей, когда мы сами были так малы числом. Не потерпев никакого вреда, от голода мы на какое-то время избавились. Как же нам не радоваться и не уповать на лучшее?

Августа 28-го дня

Вот забыл написать, что тому несколько недель, как отъехал из сапегина табора к нам в Троицкий монастырь пан Ян с четырьмя слугами и двумя русскими людьми. И от этого Яна узнали мы, что князь Михайло Скопин побил тушинских людей под Колязиным монастырем на Волге, и, быстро себе мечом путь прорубая, идет к Александровской слободе. А оттуда уж совсем близко до Троицы.

И в тот же день воеводы устроили вылазку на речку Коншуру, на литовские бани. И у бань побили много черкесов и казаков, и бани их сожгли, и шесть человек живых взяли. И языки под пыткой сказали, что подлинно князь Михаил под Колязиным монастырем литву побил.

А еще пан Ян поведал, что в литовских станах уж мало кто надеется на удачу. Увидели все, что не взять им ни Москвы, ни Троицкого Сергиева монастыря. И оттого многие из самозванцева войска разбегаются. Недавно же из-под Троицы ушел атаман Андрей Болдырь с бывшими под ним казаками.

Мы от этих вестей еще более укрепились духом. Только уж очень туго у нас с дровами: во всех рощах сидят засады. совсем невозможно стало хворосту собрать, и пищу готовить не на чем.

В лето 7118, сентября в 4-й день

А по польскому счету иначе: лета Господня 1609; год же они считают с первого дня января. Это меня пан Мартьяш научил.

Вот прежде упоминал я с прискорбными словами о наших тяготах при добыче дров. А теперь и самому довелось испытать это, едва жив остался. Было же так.

Выпал мне нынче черед в Мишутин овраг идти за хворостом. А начальники урядили такую дровяную роту: ратных 20 человек конных с пищалями и бердышами, старшим же слуга Федор Чудинов; да еще здоровых баб и отроков и прочих, кто посильнее, с дровяными топорами для рубки деревьев 30 человек; да немощных и всяких недорослей и увечных 20 человек, чтобы собирали прутья и мусор.

Перед тем, как выйти нам из города, пришел архимандрит Иоасаф и, благословляя нас, сказал:

— Мужайтесь, любезные братья и сестры. А мы будем с усердием молить Христа бога нашего, чтобы не попустил врагам Божьим вас побить, и вы бы хоть мало прутиков собрали без помехи и претыкания и вернулись бы в город здравыми. А то, сами знаете, хоть и лето, а без огня хлеба не выпечь, гороху не сварить. Господь с вами, ступайте смело.

Вышли мы воротами Конюшенными и спустились в Мишутин овраг. И, дойдя до первых же деревьев, взялись за топоры и стали дрова рубить и на телеги класть. Едва я успел две молодые березки свалить, как послышался конский топот. И прискакали казаки, числом сотен до полутора, и стали на нас люто нападать. А сами кричат, над нами насмехаясь:

— Что, крысы монастырские, замерзли? А вот мы вас порубаем!

Троицкие конные люди смело с ними сражаются, а дровосеки топорами обороняются; прочие же негодные к ратному промыслу людишки быстро телеги из оврага на дорогу толкают и лошадок подгоняют.

Я же укрылся с топором за березой и стоял как бы в засаде. Тут ехал казак меж деревьев и по сторонам поглядывал, кому бы голову отсечь. Когда же он со мной поравнялся, я из-за дерева топором махнул и коню его ногу подрубил. Упавшего же казака мы прикончили вместе с иноком Наумом.

Тут Федор Чудинов крикнул нам, чтобы отступали к монастырю. И мы пошли впереди, а ратные за нами следом.

С превеликими трудами выбрались мы из этого лютого оврага. Один раз едва не погибли окончательно, будучи окружены со всех сторон казаками. Но выручили нас товарищи наши, метко стрелявшие в богоборцев со стены и с Плотничьей башни из луков и пищалей.

Вернувшись в город, сочли мы прибыток свой и убыток: дров полторы телеги за восемь человеческих жизней купили. Невыгодным оказался торг, а ведь почти ежедневно так торгуем. Не пищу на дровах готовим, а друг друга пожираем.

Сентября 23-го дня

Осталось нас теперь так мало, и настолько все болезнями и прочими скорбями измучены, что едва ли в другой раз сумеем приступ отразить. И по всему видно, что это многотрудное и предолгое сидение наше в осаде едва ли кончится добром. Потому что на помощь от царя теперь только тот надеется, у кого в голове солома. А князь Михаил Васильевич со шведскими немцами все никак не могут к нам пробиться сквозь воровские полчища.