Трое в подводной лодке, не считая собаки - [77]

Ну, в конце концов, сладилось и с одеждой, и с сапогами. Мыша приодели приличным мальчиком, в стиле «примерный слуга на посылках и для мелких поручений» и отправили с запиской к Брюсу.

Их оставалось всё меньше и меньше, ветеранов одиннадцатого года, и всё чаще их пробивала печаль по временам, когда они были молоды, красивы и энергичны. Тяжкое забывалось, былые ссоры казались мелкими и ничтожными, и прошлое казалось золотым времечком, которое уж и не вернёшь. Поэтому и Яков Вилимович и принял Романова в тот же вечер. Во время оно они были не настолько накоротке, чтоб сказать можно было, что они хорошо друг друга знали, однако общие тяготы, битвы и походы создавали чувство общности. Принадлежности к некоему закрытому клубу, тем более что Романов был рубака не из последних.

— Пятнадцать лет прошло… Господь мой, как летит время… — говорил Яков Вилимович, встречая Ефима Григорьевича. — Ну проходите, гости дорогие.

Начали, как водится, в выдачи подарков хозяину. Костя презентовал, в великом смятении, свой бинокль, тот, который Б8х30, сияющий начищенной латунью. Дед выставил на стол бутылку водки, да не простую. Над этикеткой парил переливающийся всеми цветами радуги голографический двуглавый орел. Причём, спасибо Сашкиному папе-олигарху, орёл не канонический, а Петровский. Кто без клопов в голове? Ограниченную партию выпустили в честь трёхсотлетия Санкт-Петербурга, для раздачи лицам, особо приближённым. Саня и тягал помаленьку из папиных закромов.

Брюс был ошеломлён этим дивом, потом схватился за бинокль. Потом всё бросил и предложил перекусить. Однако всё нетерпеливо поглаживал бинокль и норовил уйти к окну, полюбоваться на виды Петербурга.

Выпили, закусили. Деды вспомнили былое, а потом-таки перешли к делам. Начали грузить Брюса проблемами, всеми поочерёдке. Сначала насчёт выделения земли под железоделательный завод.

— Вы же знаете порядок? — ответил им всем Яков Вилимович, — как положено действовать?

— А то как же, — ответил Слава, — привезти руду, дождаться результатов исследования, потом только подавать челобитную. И получить 26 десятин земли, которые в нашем случае — ни богу свечка, ни чёрту кочерга. Среднеокский железорудный дистрикт имеет свою специфику — руда лежит гнёздами, переслоённая осадочными породами, и та площадь 250 на 250 сажен, что положена нам по государеву указу от 10 декабря девятнадцатого года, для нас — это смех, ради которого не стоило даже в Петербург ехать. Мы бы их и так втихомолку раскопали и переплавили. Нам нужен весь, на крайний случай, половина этого рудоносного дистрикта. Не говорил ли государь Пётр Алексеевич, что не надо устава держаться, как слепой — стены? Это как раз наш случай.

Брюс от такого напора несколько опешил.

— Что значить среднеокский железорудный дистрикт? Почему не знаю?

— Знаете, — ответил Слава, — сейчас там, в устье Сноведи, уже есть один завод, муромских посадских людей Данилы Железнякова с братьям Мездряковыми… Только в разоре он нынче, лихие люди там во множестве по лесам шастают, спокойствия нет никакого. Но суть не в этом. Все помаленьку по всему Ардатовскому уезду дудки копают, руду им везут. Вдоль рек Железница, Маслёнка, Виля, Сноведь, Велетьма, Вязовка, Малая и Большая Выксунь, Крутец, этих речек там по три на версту. В общем, Яков Вилимович, рудная ситуация такая, что на каждое гнездо заявку не напишешь, а из-за одной мелочиться не хочется. Тем более — прошу обратить ваше внимание на чертёж — зеркало только одного пруда около ста десятин, а таких прудов у нас будет три.

Догрузил Слава Брюса представленной картой, планами двух заводов, схемой прудов и прочие мелочи, должные внушить всем всю серьёзность намерений соискателей.

— Зеркало — хорошее слово, — ответил Яков Вилимович, погружаясь в изучение схемы, — а вот это что тут у вас такое?

— Мы люди небогатые, — ответил Слава, — так что решили сразу поставить на нижних уровнях полотняную мануфактурку, чтобы наиболее полным образом использовать возможности, — хотел сказать «этой гидросистемы», но поправился, — все возможности этих речек. Вообще, при рациональном пользовании, тут получается девять разных заводов. Вот посмотрите, чугунный на две домны, железный, проволочный, гвоздевой, лесопильный, прядильный и ткацкий. Всё, конечно, будет делаться в несколько очередей, но планы такие. Поэтому мы сейчас просим дозволения только на два завода.

— Только как быть нам с Мануфактур-коллегией? Вот мы сразу и хотим похлопотать и за железный завод, и за полотняный, — добавил в заключение Ярослав, — а поскольку они в одном и том же месте, то мы и не знаем, как быть.

— И у вас деньги есть, — усомнился Брюс, — на такую стройку?

— У нас экономический вариант, — ответил Слава, — нам не нужно триста тысяч, чтобы мануфактуру построить, мы люди скромные. За счёт применения новых ткацких станов и некоторых секретов, обойдёмся для первой очереди суммой в двадцать тысяч. Наше товарищество обладает такими деньгами.

— Хорошо, — сдался Яков Вилимович, — завтра приходите в Берг-коллегию, начнём составлять документы. Дел много по этому вопросу, надобно будет отправить запросы в другие коллегии, и на место, в Нижегородскую губернию, но вам помогут. И с Новосильцовым, Василием Яковлевичем, переговорю.