Трое уцелевших. Наковальня времени. Открыть небо - [50]

Поглядите сами.

Он обнял одной рукой Ханна за плечи и вывел через толпу лагерников из помещения Молота в коридор, направляясь к лазарету. Хотя на вид Ханн был худым, даже хрупким, Барретт удивился, ощутив бугристые мускулы на его плечах. Он решил, что этот человек на самом деле не такой уж беспомощный и слабовольный, каким кажется сейчас. Да иным он и не мог быть. Только сильные удостаиваются чести быть высланными в лагерь «Хауксбилль». Любых сюда не присылали: слишком дорогое удовольствие — зашвыривать человека в столь отдаленное прошлое.

— Взгляните-ка вон туда, — велел Барретт, когда вместе с Ханном проходил мимо открытой двери здания.

Ханн повиновался. Затем провел ладонью по глазам, чтобы удостовериться, что ничто не мешает его зрению, и еще раз посмотрел.

— Позднекембрийский пейзаж, — объяснил Барретт. — Увидеть его — мечта любого геолога, только вот геологи, похоже, не слишком стремятся стать политзаключенными. Вон там перед вами то, что называют Аппалачами. Это полоса скальных пород шириной в несколько сот и длиной в несколько тысяч миль, пролегающая от Мексиканского залива до Ньюфаундленда. К востоку — Атлантический океан. Чуть западнее — то, что у нас называют Аппалачское геосинклиналью, разлом шириной в пятьсот миль, наполненный водой. Примерно в двух тысячах миль к западу есть еще один желоб, который назван Кордильерской геосинклиналью. Он тоже наполнен водой. В этом геологическом периоде кусок суши между геосинклиналями находится ниже уровня, так что за Аппалачами сейчас у нас находится Внутреннее море, простирающееся далеко на запад. На дальнем конце Внутреннего моря есть узкая полоска суши, тянущаяся с севера на юг, которая называется Каскадией. Когда-нибудь со временем она станет Калифорнией и Орегоном. Но это случится очень не скоро. Я надеюсь, вам понравится морская пища, Лью.

Ханн глядел, едва не раскрыв рот, и Барретт, стоя рядом с ним, тоже с удивлением смотрел на окружающий их мир, который до сих пор не перестал изумлять его. Невозможно привыкнуть к абсолютной чуждости этого места даже после того, как проживешь здесь, как Барретт, двадцать лет. Это была Земля, и все же по-настоящему это Землей еще не было, настолько она была мрачной, пустой и нереальной. Где бурлящие жизнью города? Где трансконтинентальное шоссе с электронным управлением? Где шум, яркие краски, загрязненные среды? Ничего этого нет еще и в помине. Планета молчалива и стерильна.

Серые океаны, разумеется, кишели живыми существами. Но на этом этапе эволюции на суше не было ничего живого, кроме людей, вторгшихся из двадцать первого века. Над уровнем моря возвышался лишь щит из скал, голый и однообразный, только кое-где прерываемый случайными пятнами мха на кусочках почвы, которая только-только начала формироваться. Даже несколько тараканов были бы здесь желанными гостями, но насекомые, похоже, не появятся здесь еще пару геологических периодов. Для обитателей суши это была еще мертвая планета, неродившийся мир.

Покачав головой, Ханн отошел от двери. Барретт провел его по коридору в небольшую ярко освещенную комнату, которая служила лагерным лазаретом.

Здесь их ожидал док Квесада.

В общем-то врачом Квесада не был, но когда-то он был специалистом по медицинской аппаратуре, и этого оказалось достаточно. Квесада, плотный смуглый мужчина с выступающими скулами и широкой переносицей, когда находился в лазарете, казался совершенно уверенным в себе. Если принять во внимание условия их жизни, он потерял не так уж много пациентов. Барретт наблюдал за ним, когда тот удалял аппендиксы, накладывал швы на раны и ампутировал конечности, нисколько не теряя апломба. В своем слегка потрепанном белом халате Квесада выглядел вполне прилично для того, чтобы убедительно выполнять возложенную на него миссию врача.

— Док, это Лью Ханн, — сказал Барретт. — У него темпоральный шок.

Помоги ему.

Квесада подтолкнул новенького к качалке из пенопласта и быстро расстегнул его серый костюм. Затем протянул руку к своим медицинским инструментам. К тому времени лагерь «Хауксбилль» был уже неплохо оборудован для оказания срочной медицинской помощи. Людей из Верховного Фронта не очень то интересовала судьба узников лагеря, но они не хотели показаться негуманными в отношении людей, которые больше уже не могли причинить им какой-нибудь вред. Поэтому время от времени они засылали в прошлое самые различные полезные вещи, начиная от обезболивающих средств и хирургических зажимов и кончая диагностической аппаратурой. Барретт еще помнил те времена, когда здесь ничего не было, кроме пустых хижин, и если с кем-нибудь случалась малейшая неприятность, это было подлинной бедой.

— Он уже принял спиртное, — сказал Барретт. — Я думаю, ты должен об этом знать.

— Я и сам это вижу, — пробормотал Квесада, почесывая свои щетинистые, коротко подстриженные, рыжеватые усы.

Прикрепленный к качалке диагност уже работал вовсю, высвечивая на дисплеях информацию об артериальном давлении Ханна, содержании калия, способности крови к свертыванию, проценте сахара и многом другом. Квесада, казалось, легко постигал цифры и факты, захлестнувшие дисплей и автоматически печатающиеся на бумажной ленте. Через несколько секунд он повернулся к Ханну: