Трое сыщиков, не считая женщины - [17]

— Опять холодно. Это собачий питомник.

— Ой! — скривился Щеткин. — Это же для меня страшнее пистолета.

В свое время, став московским студентом, Петр втайне переживал два обстоятельства: несмотря на то что вырос недалеко от Волги, он не умел плавать и боялся собак. Причем в детстве он проявлял к этим животным своеобразный интерес: любил привязать к собачьему хвосту пустую консервную банку и заливисто хохотал, когда те с грохотом носились по двору. Собакам такая забава не нравилась, несколько раз Петю здорово покусали, после чего он поневоле стал от них шарахаться. Последнее же столкновение произошло уже в Москве, когда гулял возле дома с маленькой племянницей. Рядом были и другие дети. Неожиданно на площадку выскочил сорвавшийся с поводка ротвейлер. Щеткин начал отгонять собаку от малышей, и пес так цапнул его за руку, что Петр два месяца ходил с повязкой. Вдобавок пришлось делать уколы от бешенства, на чем, кстати, он особенно настаивал, считая, что нормальная собака так вести себя не может.

С плаванием обстояло проще: походил пару месяцев в бассейн в Лужниках и научился. А вот боязнь собак осталась.

— Антон, без меня обойтись нельзя? — спросил он. — Я собак терпеть не могу, и они меня тоже не переваривают.

— Так они же там сидят в вольерах, Петр. Диких я тоже боюсь, — тактично сказал Плетнев. — Без тебя же никак не обойтись. Александр Борисович сказал, что, как старший товарищ, мудрый и чуткий, ты окажешь мне неоценимую помощь.

— А он не сказал тебе, что ум хорошо, а полтора лучше? — засмеялся Щеткин. Однако согласился, к великому неудовольствию сестры, которая надеялась сподвигнуть его в выходной на хозяйственные заботы. Перебравшись в Москву, Щеткин снова поселился у них.

Договорились, что завтра к двенадцати Антон заедет на своей машине за ним домой. Слишком рано в воскресенье в питомнике делать нечего, а поздно так и подавно.

По пути Петр обрушил на него ворох свежих баек из жизни городского угрозыска, где сейчас работал.

— Представляешь, вчера на имя капитана Бузуева приходит бандероль. Ну, ее, разумеется, просветили рентгеном, прощупали, вроде не бомба. Наш начальник отдела вскрывает коробку, а там ювелирные цацки — кулончики, цепочки, кольца. Долларов на пятьсот. И лежит маленькая записочка: «Капитану Бузуеву. Поздравляем с днем рождения внучки!», а подписано: «Работники ГУМа».

— Что ж он им сделал такого?

— Это карманники были. Представляешь? Год назад Бузуев поймал маньяка, который пятерых карманников порезал бритвой. Ну, и они в знак благодарности отвалили ему такой подарочек.

— Видать, для них эти пятьсот долларов, что для нас рубль.

— Ну, это ты преувеличиваешь. На самом деле это для них — что полтора рубля для нас, — пошутил Щеткин.

Они съехали с кольцевой дороги, и вскоре машина остановилась у ворот, справа от которых висела металлическая, с выпуклыми буквами вывеска, напоминающая мемориальную доску: «Ордена Боевого Красного Знамени, ордена Октябрьской Революции государственный питомник служебного собаководства».

Глава 7 ТАБЛЕТКА НА КОВРЕ

Когда Ирина Генриховна подошла к подъезду и собралась было нажать кнопки кодового замка, она заметила приближавшегося молодого человека, который уже достал из кармана специальный ключик в форме ложечки. Она решила пройти вместе с ним. Это пожилые люди стали бы спрашивать, к кому направляется. Парень же галантно, с улыбкой, распахнул перед незнакомкой дверь. Чего опасаться — женщина холеная, хорошо одетая, не похожа на грабительницу или террористку.

— Свентицкие на каком этаже живут? — спросила Турецкая, хотя сама знала. Ей нужно было завязать разговор.

— Это генерал, что ли? На пятом.

— Вы с ним знакомы? С Андреем Владиславовичем?

— Шутите, что ли? Кто он и кто я? Только в лицо знаем друг друга. Здороваемся.

— То есть шапочное знакомство?

— Ну, как нынче у большинства соседей в новых домах.

— Этот дом новый?

— Построен пять лет назад.

Парень нажал кнопку вызова лифта, который с легким гудением пополз вниз.

— Вы слышали, что произошло с генералом?

— Еще бы! У нас в доме все разговоры только об этом. Стреляли в него. Неподалеку отсюда, в переулке.

— А о причинах что-нибудь говорят? — спросила Ирина Генриховна и объяснила: — Поймите, это не праздное любопытство. Я принимаю участие в расследовании.

— Да кто же знает причины?

— Может, предположения высказывались? Вы-то сами что думаете по этому поводу?

— Бизнес, наверное. Эта сейчас самая распространенная причина. Где крутятся большие деньги, там появляется криминал. От этого никуда не деться.

— Разве Андрей Владиславович занимался бизнесом? Он же военный.

Парень усмехнулся:

— Все же начальничек, персональная машина по утрам за ним приезжала. А кто из начальников сейчас не занимается бизнесом?! Судя по газетам, все.

— Газеты могут преувеличивать.

— Да это и без них видно. Причем чем важнее пост, тем больше хапают. Этим упырям все мало. Поэтому их народ не любит.

Политизированный разговор пришлось прервать на пятом этаже — Турецкая вышла, парень отправился дальше.

Она нажала кнопку звонка, находившегося возле дверей с матовыми стеклами, отделявших холл перед четырьмя квартирами от лифтовой площадки. В глубине послышалось щелканье замков, затем приблизившаяся к дверям женщина звонким голосом спросила: