«Трое на качелях» и другие пьесы - [25]

Шрифт
Интервал

Капитан. Всем руки вверх! Настал Судный день!

Профессор. Но если без шуток, он же совсем молодой! Тогда как в традициях, и не только западных… тот «некто», которого вы сейчас имеете в виду, всегда старец.

Капитан. Но и этот, мне кажется, не так уж молод.

Профессор. Лет тридцать, не больше.

Капитан. Что? По меньшей мере, шестьдесят.

Промышленник. Тридцать или шестьдесят, не имеет никакого значения. В настоящий момент это детали. Главное другое…

Профессор. Что?

Промышленник. То, что этот «некто» – он триедин!

Капитан. Что значит «триедин»?

Промышленник. Вы что, черт побери, никогда не креститесь? (Крестясь, поучающее). Отец, Сын и Святой Дух… Поэтому он внешне…

Капитан. Н-да, на голубка он явно не походит. Ха-ха!

Промышленник. Вы безумец! Безумец и невежда!

Профессор (Капитану). Вы меня простите, но вынужден согласиться с синьором. Высмеивать убеждения других – дурной тон.

Капитан. Но я… ах, черт!.. Я не хотел его обидеть. (Промышленнику, щелкая каблуками). Искренне раскаиваюсь и прошу меня простить. Вы же знаете, мы, армейцы воспитывались в казармах… К тому же, я и вообразить не мог, что вы настолько глубоко верующий…

Промышленник (сухо). К вашему сведению, я вовсе не верующий, я агностик, а еще точнее, я атеист. (Пауза). Правда, в нормальных условиях… днем… И потом, я всегда считал, что человек имеет право менять свои убеждения… скажем, с возрастом… старея…

Капитан. Я еще в призывном возрасте понял, что в Бога лучше верить. Тем более, что это бесплатное занятие!

Профессор. Что касается меня, то, как современный человек с научным сознанием… я, честно говоря, никак не ощущаю присутствие Бога в истории. Мы ждем от него демонстрации какого-нибудь четкого божьего замысла… скажем достойных наградил, недостойных наказал… А в реальности, все не так.

Промышленник. В реальности, все ровно наоборот.

Профессор. Я бы возразил вам! Будь по-вашему, это было бы уже проявлением какого-то замысла. А здесь, нет! Один натворит мерзостей, а что ему за это и будет, никто не скажет с уверенностью. То ли голову оторвут, то ли к ордену представят. Другой всю жизнь творит добро, и что? Кто-нибудь знает, чем все для него кончится? Может пасть под ударами судьбы, а может дожить до конца дней в уважении и без больших неприятностей. Проведение слепо! Правы были древние, говоря, что боги слишком привередливы. Мне кажется, это объясняет все, что происходит в нашей жизни, лучше любого провидения. Так и живем, полагаясь на авось, да на удачу…

Капитан. Полагаться на удачу может только хрен собачий! Совсем как вы, когда в карты играете!.. О, пардон! Не желал обидеть!..


Открывается дверь ванной, появляется Уборщик с ведром в руке.


Уборщик. Кто-нибудь видел флакон с «Фери»?

Профессор. Что видел?

Уборщик. «Фери».

Профессор. А что это такое?

Уборщик. Моющее средство.

Профессор. Нет… я не видел.

Капитан. Я тоже.

Уборщик (Промышленнику). А вы?


Не говоря ни слова, тот уверенно подходит к бару-холодильнику, открывает его и достает флакон, который протягивает Уборщику торжественным жестом, кажется еще немного и он преклонит колено. Уборщик явно удивленный, принимает флакон.


Благодарю вас. (Выливает из флакона немного жидкости в ведро и возвращается в ванную. На пороге оборачивается). Вы тут, небось, из-за учений застряли?


Мужчины утвердительно кивают.


Сачкануть решили? Ну ничего, недолго осталось, скоро отбой. (Скрывается в ванной, оставив дверь открытой).


На сказанное им, каждый из мужчин отреагировал по-своему.


Капитан (зевнув, тихо запел «Санта Лючию»): Яхта как лебедь/ Вдаль уплывает/ Звезды… (но замолкает под тяжелым/осуждающим взглядом Промышленника и жестом просит у него прощения)


Из ванной комнаты донесся звук спускаемой воды.

Пауза.

Появляется Уборщик, берет щетку и начинает протирать пол, напевая себе под нос первые такты шубертовской «Аве Мария» Промышленник, робко, с закрытым ртом/мычанием подхватывает мелодию. Уборщик, продолжая работать, с удивлением замолкает. Промышленник тоже.

Пауза.


Уборщик (останавливается, давая себе короткую передышку. Словно продолжая разговор с кем-то). Да-да, так и есть! Пашешь без продыху шесть дней в неделю, с одним выходным! А у всех, кто здесь работает – два! Если кто прогуляет – никто и не заметит! А я разок не выйду – тут все остановится!


Пауза.


Промышленник (осторожно подходит к нему, с видом мученика). Я могу чем-нибудь помочь вам?

Уборщик (на миг опешив). А то! Нате! (Сует ему в руки щетку). Пол протереть сможете?

Капитан (явно веселясь). Еще как сможет! (Вновь осекается под испепеляющим взглядом Промышленника). Пардон, пардон!

Уборщик. А вы военный. Угадал?

Промышленник (почти с ненавистью). На физиономии написано. Он целый капитан.


Пауза.


Профессор. А знаете… я тоже охотно поделал бы что-нибудь… Не сидеть же сложа руки…

Уборщик. Окна мыть умеете?

Профессор (хихикнув). Если для этого достаточно университетского диплома…

Уборщик (протягивает ему тряпку). Ученый что ли?

Профессор. Профессор.

Уборщик (Промышленнику). А вы?

Промышленник. У меня небольшая фабрика.

Капитан. Синьоры, врожденное чувство локтя и боевого товарищества не позволяет мне сидеть, сложа руки, когда остальные работают.


Еще от автора Луиджи Лунари
Трое на качелях

«Просторное помещение, похожее на элегантный салон роскошной фирмы, гостиничный холл или нечто подобное. В глубине помещения широкое окно, выходящее на город. Кресла, бар-холодильник, удачно отделанный под интерьер, столик с журналами, служебная конторка или стойка – чье-то рабочее место. Три входных двери: одна боковая справа, другая боковая слева, третья – воображаемая, расположена на просцениуме и обращена к зрительному залу. Четвертая, которую тоже хорошо видно публике, ведет в ванную комнату с туалетом.


Маэстро и другие

Открывается номер небольшим романом итальянского писателя, театроведа и музыкального критика Луиджи Лунари (1934) «Маэстро и другие» в переводе Валерия Николаева. Главный режиссер знаменитого миланского театра, мэтр и баловень славы, узнает, что технический персонал его театра ставит на досуге своими силами ту же пьесу, что снискала некогда успех ему самому. Уязвленное самолюбие, ревность и проч. тотчас дают о себе знать. Некоторое сходство с «Театральным романом» Булгакова, видимо, объясняется родством закулисной атмосферы на всех широтах.