Трое - [77]

Это тоже казалось Ивану не вяжущимся с ее любовью к нему.

И теперь, слушая ее последние слова, он понимает, что должен сказать ей что-нибудь приятное, задушевное, милое. Однако и теперь, как и прежде, он не находит, что ей сказать.

Ей достаточно его улыбки…

В трамвае, прильнув лбом к окну, она долго смотрит да улицу.

Иван думает — такое состояние ей необходимо не потому, что ее интересует происходящее на улице, а потому, что это «особенное» состояние. Он оставляет ее любоваться собой.

— Люди, люди, люди! — громко говорит она. — Как странно, что на свете так много разных лиц! И все эти люди вышли откуда-то, все имеют дом, близких, пережили что-нибудь, идут различными дорогами… и не знакомы друг с другом…

— Ты словно в самом деле путешествуешь в космосе! — прерывает он ее. — Оставь людей! Повернись сюда!

Марта поворачивает голову. Теперь он смотрит на нее против света, лицо подернуто тенью, и глаза снова раскрывают всю свою бездну — глубокую, полную таинственного мрака и неизвестности.

Она молчит.

А он думает:

«Это самое содержательное молчание в мире. Тебе кажется, будто за всем этим прячется блестящая мысль, богатые ошеломляющие чувства, необнаруженное человеческое сокровище, и что никакой мужчина не может остаться безразличным перед магнитом этого сокровища! А стоит заговорить — все обесценивается, иллюзия исчезает! И она, хитрая, знает это. Знает, с какой стороны показать себя!»

Потом подсмеивается над собой:

«В самом деле, какие еще чувства я хочу у нее увидеть! Она так женственна и мила! Этим все исчерпывается!»

— Наверно, у тебя есть какие-нибудь дела? — спрашивает он.

— Приехала тебя увидеть! — отвечает она тихим голосом.

— Хорошо, — говорит он тоном провинциального бакалейщика. — Очень хорошо! — Давненько не встречал гостей!

И в этот раз она ему великодушно прощает.

— Ты все тот же!

— А ты разочарована?

— Каким бы ты ни был, лишь бы был ты! — произносит она совсем просто, совсем необыкновенным для ее характера тоном.

Что-то заставляет его отбросить снисходительность, превращает его остроумие в пошлость, заставляет его чувствовать себя барабанщиком среди леса, полного певчих птиц…

Он бы поцеловал ее в трамвае перед всеми. И она этого ждет.

— Кажется, — говорит он очень серьезно, потому что впервые решается на такое объяснение, — ты меня принимаешь за кого-то другого. Позднее ты поймешь свою ошибку и тебе будет тяжело!

— Ну и что с того! — отвечает она.

Теперь он понимает, что если кто-нибудь из них и заблуждается, то только он сам. И почему ему в голову приходят такие глупости? Может быть, он снова все усложняет? Не следует ли предоставить все естественному ходу вещей?

— Да! — говорит он себе.

Ах, эта женская интуиция! Иногда она поистине фантастична.

Марта сияет. Ее приняли.

Трамвай достиг конечной остановки. Сходят.

— Куда мы пойдем? — неожиданно спрашивает она.

— Домой!

— Не создам ли я тебе неудобства?

— Нет! — смеется он. — Ведь ты же приехала ко мне, не так ли?

Прохожие засматриваются на Марту. Засматриваются с любопытством, восхищением. Он вспоминает тех, кого встретил у нее дома в воскресенье, накануне перестрелки.

— Как Алексей? — спрашивает он.

— Откуда я могу знать!

— Он мне показался хорошим парнем…

— Очень добрый… добавляет она повышенным томом, — неплохо зарабатывает… у него собственная, хорошо обставленная комната… Из него получится примерный супруг… Но только не для меня.

— А что делает Младен? — меняет он тему.

Она оживляется.

— Карьеру! И как быстро ее делает! Мы не знали его как следует! Не удивлюсь, если года через два станет директором! В антрактах играет в любовь с Виолеттой. Симпатичен ее отцу, начальнику цеха и тому субъекту, что ходит на одной ноге — этому Манушу, — следовательно, знает, как себя поставить! Пока что он только бригадир! Не сомневаюсь, после Нового года станет начальником участка! Растет! Хочешь, можем попросить его прочесть нам лекцию на тему — выгоды от любви!

— Младен способный парень и заслуживает этого! — говорит Иван.

— До сих пор никто пока еще не определил, где проходит граница между способностями и карьеризмом! Люди увлекаются! Но меня это не интересует! Единственное, что меня интересует, это развязка его отношений с Виолеттой! И если он окажется подлецом, я убью его!

Иван удивлен ее спокойной решимостью.

— Все-таки, — продолжает она свою мысль, — я верю вашему капитану! Да, забыла тебе сказать. У меня для тебя письмо от него! Он уже работает у нас! Заместителем директора!

— О-го! Как же это он решился оставить казарму?

— Ничего он не оставлял! Просто раньше больше времени уделял своей роте и меньше заводу, а теперь — наоборот!

Это ново.

«Может быть, поэтому капитан хотел, чтобы я остался на заводе?» — Иван озадачен. Это меняет его представление о капитане. Ему казалось, что капитан не мог бы жить вне казармы.

Входят в дом. Он проходит первым в квартиру, окидывает критичным взглядом обстановку и быстро возвращается, чтобы принять из ее рук пальто.

Она останавливается посреди комнаты и восклицает:

— Здесь чудесно! Совсем самостоятельная, да?

— Да, совсем самостоятельная.

Марта подходит к окнам, смотрит на улицу, возвращается знакомой танцующей походкой и садится на диван, закидывает ногу на ногу. Иван видит ее колени.