Трое - [75]

Каждое утро Иван переживает странное чувство — будто его ожидает нечто новое, очень интересное, очень привлекательное. Это приятно его возбуждает. В голову приходят неясные мысли, он предчувствует неведомую радость. И хотя ничего интересного и привлекательного с ним не происходит, это ощущение каждое утро снова охватывает его. И опять на душе у него становится приятно и радостно. Словно это чувство неисчерпаемо. Поэтому у него всегда хорошее настроение. С тех пор, как Иван вернулся домой, он не видел ни одного сна. Ложится, сразу же засыпает, просыпается в определенный час, и сразу же в голове всплывают мысли, волновавшие его накануне.

Прежде были некоторые вещи, при мысли о которых он приходил в ужас, которые его расстраивали. Атомная война, атомная угроза. Ивану казалось, что именно по этой причине многие люди «спешат жить», другие вообще перестали думать о завтрашнем дне, а третьи, хотя и не сознавая того, находились под психозом последствий будущей войны, становились менее требовательными к себе, ограничивали свои планы, и с недоверием смотрели на все, что связано с будущим.

Теперь Иван, хотя и знает гораздо больше об атоме, совершенно спокоен. «До тех пор, пока я живу, я должен действовать, как повелевает мое человеческое достоинство, мое сознание!»

Так он и поступает.

Постепенно яркое представление о героях Аляски бледнеет, и мысли о Фрине как-то естественно уступают место другим мыслям. О некоторых новых теоретических выводах физики, новых проблемах, интересных гипотезах…

Кофейная гуща остается на дне чашки. Роман кладется на место. Приходит черед серьезных размышлений.

Прежде Иван любил ставить опыты. Теперь у него пропал всякий интерес к экспериментальной работе. Он открыл, что его теоретические познания ничтожны, а экспериментирование без солидной теоретической подготовки — лишь «игра в науку». Он считает даже, что надо не столько читать, сколько думать. Иван всегда испытывал чувство благоговения перед математикой. Что-то святое, гармоничное и кристально чистое есть в этом мире многообразных чисел, точек, линий, пространств. Изумительный по своей логике гений человека воздвиг самую совершенную мысленную конструкцию, поэтическая красота которой называется точностью, тайны которой выходят за рамки самого необузданного воображения, реальное богатство которой выше всех философий и теорий. Мир, раскрывающий себя только перед теми, кто способен его понять.

Принявшись снова за математику, Иван с неудовлетворением констатировал, что приобретенные в институте знания представляют собою не больше, чем бледное предисловие к подлинной науке. Нужно крепко поработать. Иногда он думал о том, что люди будущего непременно освоятся со своеобразием математического мышления, и оно будет надежно направлять научный прогресс.

Ему случалось проводить целые дни в решении трудного уравнения, однако, когда ему удавалось добиться правильного решения, он чувствовал себя бесконечно счастливым.

«Математика — это все, — думал он. — Она или утверждает или низвергает законы природы, она поднимает на щит или развенчивает теории, она наводит воображение человека на новые гипотезы, она критерий любой природной истины!»

С такими мыслями он принялся за работу.

Записная книжка испещрена числами; бесконечно малые величины «де икс» самым точным образом описывают дольки времени и пространства, которые суммируются интегралами в безошибочные результаты. Ограниченные, неограниченные…

Тишина, спокойствие, напряженная работа мысли…

В последнее время он к своей великой радости обнаружил в себе новую способность — умение полностью сосредоточиваться над тем, что его занимает. Пучок мыслей направляется точно туда, куда нужно, без какого бы то ни было рассеивания. Прежде его многое отвлекало, примешивались чужие мысли, не оставляли его в покое и чувства…

Математические основы теории Нернста о напряжении водорода…

Он поработает не более полутора-двух часов, после чего отправится, в институт. Там у него встреча с новым директором. С завтрашнего дня нужно начинать работать.

Немецкий физико-химик Вальтер Нернст даже и не предполагал, что на основе его чисто теоретического положения будут получены совершенно неожиданные результаты…

Звонок! Резкий, продолжительный! В Софии так звонят только почтальоны, принося телеграммы.

Иван распечатывает бланк:

«Прибываю девять тридцать понедельник Марта».

Сколько сейчас? Семь тридцать. Ну что ж, время есть!

Марта в Софии! С тех пор как они расстались, тогда, на вокзале, он ее не видел, да и она ему не писала. Однажды Иван даже подумал, что она наверняка забыла о нем, как это часто бывает. В письмах капитана и Младена не было ни слова о ней. Да и он не интересовался.

Иван часто вспоминал продолжительные прогулки в окрестностях города, ее восхищение всем, что было связано с ним — службой в армии, физикой, прошлым, планами на будущее. Иногда подобная экзальтация казалась ему странной и неуместной. Он объяснял себе это ее сильной жаждой необыкновенных переживаний, неудовлетворенностью спокойной провинциальной жизнью, особенностями ее характера. И теперь ему было приятно представить себе девушку «безумно» влюбленной, все ее преднамеренные эксцентричные выходки, которые должны ошеломить его и заверить в ее безграничной любви. Если бы кто-нибудь убедил Марту в том, что любовь — это нечто совсем простое и обыденное, то ей, наверное, никогда бы не пришло в голову играть в любовь.