Триста пятидесятый год – перезагрузка - [16]

Глава 8. 7 февраля 350 года от Р.Х. Земля, остров Хонсю, государство Ямато, горная деревня Ками-Хасегава

Жертву на роль "бога" наконец выбрали, а глину накопали. Даже погода улучшилась. Снег подтаивает, утреннее солнышко светит. А девица по имени И'ко готовится к смерти.

Честно говоря, задержка с жертвоприношением оказалась относительно полезной. Нет, не в том смысле, что крестьяне надумали побить священника. Всего лишь вытолкнули на заклание не добровольца, а "белую ворону". Я и раньше примечал эту И'ко. Почти взрослая уже, сарафан топорщится, где положено, но вечно в компании малышни. То присматривает, то играет вместе. И одежда вечно неопрятная из-за грязи, от которой никуда не деться. У неё вроде бы имелась ранее умершая сестра-близнец. Не знаю, почему — настолько плотно в деревенских сплетнях пока что не участвую. Надеюсь, и не буду участвовать.

В двадцать первом веке И'ко бы быстро прилепили диагноз "отставание в развитии". А в четвертом — выдали просто направление на смертный приговор.

По крайней мере, в яму она легла сама. Неуверенно улыбалась, косилась на мать, но легла. А затем священник начал выкладывать ей на грудь камни. Сначала мелкие, затем, напевая немудреный, ритмичный мотив наподобие "хой, пой, обобой" — почти валуны. А взрослое население деревни хлопало в ладоши, подчеркивая ритм.[2] Особо большие каменюки священник клал вместе с Йоритой.

Я рад, что её стонов, быстро перешедших в хрипы, не было слышно за пением и хлопками. Почти. Но когда началась агония, и камни, наваленные над телом жертвы, зашевелились, это было жутко. Священник засуетился, подкладывая груз на самые слабые места. Шевеление затихло примерно за минуту.

Спрашивается, а что я делал, пока девушку приносили в жертву? То же, что и все. Хлопал в ладоши. И почему-то на душе было ещё тяжелее, чем в тот условно день, когда я убивал шестерых фанатиков-хронокорректоров.

В завершение ритуала, шаман-священник назначил И'ко (а заодно и деревне) новое имя. Ками-Хасегава. Хм… а по звучанию диалект Тикси вроде бы ближе к тем немногим японским словам, что я знаю. Неужели это значит, что местные войны закончатся доминированием Тикси, кем бы они не были?

По канонам фэнтези, жертвоприношение должно либо начинаться с оргии, либо оргией завершаться. Ага, так и видится простенький план "игры на перепадах". В реальности же жертвоприношение оказалось прелюдией к стройке.

Рабочую площадку рядом со свежей могилой пришлось расчищать от снега и грязи вездесущими тяпками-мотыгами. Остановились, только добравшись до валунов, обозначающих уровень древнего речного русла. Но это оказалось только подготовительной частью. Я, вместе с десятком прочих мужей и парней, получил ответственное задание на промазывание площадки глиной. Удовольствие ниже среднего — стоять в одной рубашке на голых коленях среди ледяных камней, и давить, вминать, размазывать неподатливую глину замерзшими руками. Да ещё когда священник-живодёр в меховом костюме подозрительно присматривается к твоим стараниям, отпуская временами замечания наподобие "неровно, переделай" или "глина слишком влажная, выковыривай и заново".

Через час подобного времяпровождения, начали мелькать дикие идеи. К примеру, глухой ночью удавить шамана-ублюдка, снять все меха и податься в бега. Или ещё тупее — встать, запинать морщинистую морду, да помедленнее. Чтобы он ещё жил, пока я доваляю его до речки и утоплю в заводи, где воды максимум по колено.

К счастью, когда мои мысли уже кружились вокруг организации восстания рабов а-ля Спартак, священник-надсмотрщик заявил "Хорошо. Несите огонь!"

Думаю, это был звездный час "нашей" шаманки Ади. Вынос огня. Стоило только на неё посмотреть, чтобы понять всю тщету мыслей о восстании. Примитивное общество здесь ещё не закостенело, социальные лифты работают. Гордость шаманки от исполнения роли "винтика" важного ритуала — видна невооруженным взглядом. Она даже будто помолодела. Если подумать, ей на десяток лет меньше, чем пришлому Какота-да, так что если подобрать аналогию… сегодняшний день для неё — это как визит члена совета директоров фирмы в самый занюханный филиал.

За глиняную площадку размером примерно метр на два метра, принялись уже знакомые девушки — помощницы Ади. Разложили местную псевдо-хвою, а шаманка поднесла горящую ветку, зажженную от миски с углями. Хорошо высушенный материал полыхнул почти сразу. Женщины постарше начали подбрасывать более толстые ветки. Дети зашныряли вокруг, норовя подбросить что-то по своему вкусу. Особой популярностью среди детворы пользовались шишки, похожие на сосновые. А я пристроился поближе к большому костру с наветренной стороны, пытаясь отогреться. И неважно, что обо мне подумают. Второе жертвоприношение за день — это будет уже нонсенс.

Сначало было хорошо. Через час — скучно. Потом захотелось есть, и я отправился в под крышу к Саде. Раскочегарил малый очаг, попытался греться так. Получил наконец свою "тарелку" с обычной порцией липкого женмая. Поел, снова заскучал, сходил по нужде до ограды.

Костер всё ещё горел. Только детей поубавилось, остались только идейные пиро-маньяки под присмотром полудюжины взрослых.