Тринадцатый - [5]

— Хватит, а то меня сейчас стошнит, — вытер пот Виктор.

— Откуда ж ты их всех знаешь?! — грозно спросил водитель.

— Как бы получше выразиться? Я работаю с ними. Работа непыльная, увлекательная, и, поверьте мне, я ни секунды не сожалел о том, что делаю.

— И что это за работа такая?

— Я занимаюсь тем, что выношу приговор, тот или иной, по мере деяний. Вот и все. Люди несовершенны, поэтому мне приходится присматривать за ними.

— Так ты что, судья что ли?

— Ну, это вы мне потом сами скажете, судья я или нет. В вашем понятии судья — это человек в мантии, выносящий приговор в зависимости от размера взятки. А я приговариваю по справедливости. У меня нет ни прокурора, ни адвоката. Мой приговор нельзя обжаловать, мой судебный процесс не занимает много времени, и меня нельзя купить. Я и судья, и палач.

— Да Бог с тобой! — рассмеялся Семеныч.

— Простите меня, конечно, но Бог со мной быть никак не может, по той простой причине, что мы с ним очень разные и мнения у нас с ним расходятся, — голос Анатаса был настолько холодным, что у водителя КамАЗа желание смеяться резко пропало.

Виктор посмотрел на незнакомца, затем на Семеныча.

— Господи, вы бы тему сменили что ли!

— Зачем же? По-моему, отличная получается дискуссия. Позвольте вам обоим задать один пустяковый вопрос, который для меня очень важен. Я задаю его всем без исключения.

— Валяй! — рявкнул водитель, не отрывая взгляда от дороги.

— Ответьте мне, почему вы все время вспоминаете Бога? Вы что, в него верите?

— Да ни в кого мы не верим, ни в Бога, ни в черта! Ни того, ни другого нет.

— Откуда такая уверенность?

— Ты же сам рассказывал про всякую сволочь! Если бы Бог был, разве бы он допустил такое?!

— Все, что человек ни делает, он делает по собственной воле. Никто не может принимать решения за него, даже Бог. Человеку дано право выбора: поступить так или иначе, пойти прямо или свернуть. Пункт назначения у всех один, только дорогу каждый выбирает свою.

— Ты хочешь сказать, что мои действия предрешены? Что все, что я делаю или говорю, давно кем-то прописано?

— Не действия, но то, куда они приведут тебя.

— Да иди ты к черту!

— Как я понимаю, в черта и дьявола вы тоже не верите? — улыбнулся Анатас.

— А уж в него-то мы тем более не верим. Князь тьмы, ха!

— Значит, ни Бога, ни Сатаны, по вашему мнению, попросту нет? Люди живут сами по себе, и никто их не контролирует, никто не наблюдает за ними. И если я правильно понял, ни один их грех не выходит на поверхность. То есть вы считаете, что судьбой человека управляет сам человек? Что после смерти вас тупо съедят черви и не будет вам никакой ответственности за то, что вы сделали при жизни?

— Конечно, нет. И хватит всякую чушь спрашивать! — перешел на повышенный тон водитель.

— А вы, Виктор, согласны с мнением вашего друга?

— Я не верю в Бога и дьявола, которых нам навязывает церковь. Бог должен быть в душе, вот и все.

— Таких ответов я давно не слышал. То есть вы считаете, что он скорее все-таки есть, нежели его нет?

— Наверное, так.

— Знаете, я с вами полностью согласен. Зажравшееся духовенство любой религии проповедует такую чушь, что ее впору объявлять ересью. А первосвященников, как самых отъявленных грешников, я бы лично сжигал на костре. Как говорится, самый большой грешник — это служитель церкви, самый большой бандит — милиционер, ну а самый зверский браконьер — естественно, лесник. Человек, получивший в руки хоть малую толику власти, не знает, что с ней делать. Ему кажется, что лучший способ распорядиться ею — это унизить других, показать свое превосходство. Словом, хочешь узнать человека — дай ему власть и деньги, и он тут же покажет свое истинное лицо.

— Хорош слюни разводить! То, се. Рассуждаешь о том, с чем не сталкивался и чего не видел. По-моему, ты сам в Бога не веришь. Да и вообще, зачем в него верить?! Он мне ничего хорошего за всю мою жизнь не сделал! Ни миллиона денег не нашел, ни жену-красавицу! Вообще ничего! — ворвался в разговор Семеныч.

— Поразительно!

— И что здесь такого поразительного? Я говорю, как оно есть. Вымышленный мужик с бородой должен накормить мою семью? Что-то я не вижу протянутой им руки помощи!

— Разве он вам чем-то обязан? По-моему, Бог и так сделал для вас слишком много, даровав жизнь, которую, как я вижу, вы не цените. Впрочем, вы все равно не верите в него. Или, чтобы вы поверили, нужно превратить воду в вино и пройтись по воде? А быть может, накормить куском хлеба всех нуждающихся? Вот, помнится мне, жил очень давно на свете один человек и звали его Фома. Он тоже не верил, что Иисус воскрес, пока не увидел пробитые руки Христа и рану от копья на живом спасителе. Он оплошал всего один раз, а теперь его только так и зовут — Фома неверующий. Одна ошибка заклеймила его навечно. Для веры не нужны доказательства. А без веры угодить бородатому мужику, как вы говорите, невозможно, ибо просто необходимо, чтобы приходящий к нему веровал.

— Ну, ты и сказанул! Я бы тоже поверил, если б его увидел, а так… Правильно говорят, что религия — опиум для народа! — Семеныч толкнул Виктора в бок. — Правильно?

— Угу, — промычал тот.

— Значит, все-таки не верите? Не поверите даже, если я джигу для вас на небесах станцую? Или, быть может, увидев меня танцующим на облаке, вы все-таки согласитесь с тем, что Бог и дьявол существуют?