Тринадцатый этаж - [65]

Однако я понимал и ее точку зрения. Мое сочувствие к реактивным единицам, конечно, глубже, чем сопереживание, проявляемое Джинкс. Я-то ведь являюсь одним из этих существ.

Джинкс задала резонный вопрос:

— Как ты собираешься посвятить их в планы Сискина? Ведь времени осталось мало!

— Я просто пойду, встану перед ними и скажу. Может быть, Оператор увидит, что происходит. Тогда Он осознает, что уничтожать его мир все-таки не обязательно.

Джинкс обхватила себя руками и прислонилась спиной к стене, не почувствовав никакого воодушевления.

— Тебе не удастся сообщить им хоть что-то, — сказала она. — Тебя разыскивает Сискин и вся полиция. Они пристрелят тебя, едва ты попадешься им на глаза!

Я вцепился ей в запястье и повел к двери. Но Джинкс с силой выдернула руку:

— Милый, даже если у тебя получится, даже если тебя не убьют и ты убедишь их всех… они посмотрят на тебя лишь как на соучастника заговора Сискина. Тебя разорвут на части!

Я повлек ее за собой через комнату.

— Пойдем. Все равно ты будешь нужна мне.

Глава 18

На улице мобильные ленты-тротуары заполнил народ, ехавший в направлении «РЕИН». Я взошел на медленный конвейер и помог взобраться на него Джинкс. Не доехав до конца квартала, мы сумели перейти на среднескоростную ленту. На экспресс-ленте места для нас не нашлось.

Впереди подобно волнам вздымался и опадал шум ликующих голосов, к которому временами добавлялось стаккато аплодисментов. Через минуту с взлетно-посадочной площадки перед зданием «Реэкшенс» величаво поднялась личная машина Сискина и полетела по направлению к небоскребу его главного управления.

Постепенно я заметил одну особенность состава людской массы вокруг меня: среди пассажиров конвейеров не было сборщиков информации. Как я понял, их отсутствие говорит о том, что Ассоциация сборщиков информации прекратила выполнять свои функции и что в результате симулятор Верхнего Мира остался без своей системы получения ответов на вопросы.

Джинкс молча ехала, стоя рядом со мной; ее глаза смотрели вдаль, лицо выражало полнейшую отстраненность от всего, что происходило вокруг нас.

Мои собственные мысли тоже унесли меня куда-то; эти мысли выходили далеко за пределы сдавленной бесконечности моего существования. Я пытался представить, чем занимается сейчас Большой Оператор. Поскольку наше время эквивалентно времени того мира, Оператор, безусловно, должен уже бодрствовать.

Может быть, в ту самую минуту Он проводит встречу со своим комитетом советников. На это указывало то, что Оператор до сих пор не входил в сопереживательную связь со мной. Впрочем, я ничуть не сомневался: Он не замедлит связаться со мной электронными узами, едва формальности той встречи завершатся. И это станет знаком того, что конец близок.

Под огромным весом многочисленных пассажиров мобильные ленты замедлили свой ход до черепашьей скорости. Справа от меня люди без труда сходили с конвейера, чтобы слиться с толпой, заполонившей проезжую часть, и продолжить свой путь к зданию «Реэкшенс», что в двух кварталах отсюда.

Джинкс крепче сжала мою руку:

— Чувствуешь какие-нибудь признаки связи с Ним?

— Пока нет. Наверное, Он все еще на совещании.

Но даже отрицая присутствие Большого Оператора, я понял, что Он все-таки уже находится в сопереживательной связи со мной. Теперь я мог ощущать: Он здесь, только ощущение стало гораздо более тонким, чем в предыдущих случаях.

На этот раз связь не вызывала тех страданий, той глумящейся надо мной боли, как случалось раньше. Каким-то образом я знал, что в этот раз Оператор просто занимается наблюдением. Если Он и собирается меня помучить, то по какой-то причине отложил это на более поздний срок.

В посмотрел в левую сторону, и в поле моего зрения попала Джинкс. Я почувствовал, как Оператор насторожился, увидев ее. И я осознал: Он докапывается до недавних событий, чтобы быть в курсе того, что со мной происходило.

Думаю, я безошибочно распознал Его удовольствие и садистское удивление, когда тот узнал, что Джинкс добровольно пошла на гибель вместе с Его обреченным симулектронным детищем.

Я никак не мог догадаться, по какой причине Он еще не начал своей пытки, почему до сих пор не исказил настройку модулятора. Но чуть позже ответ на этот вопрос стал ясен: одна из самых гнусных форм пытки заключается в том, чтобы дать понять жертве, что ее страдания вот-вот начнутся, но задерживать их начало.

В ответ на эту мысль психический компонент Его злобного смеха проник в мое сознание с такой силой, что я его почти услышал. Я понял, что мне больше нельзя терять время, не зная, сколько его осталось. И, ощутив это мое новое беспокойство, Оператор, казалось, стал злорадствовать еще больше.

Мы сошли с конвейера и начали пробираться сквозь толпу пешком, расталкивая человеческую массу плечами.

Холл! — подумал я.

Ответа не последовало. Тут я вспомнил, что связь между нами односторонняя.

Холл, мне кажется, что я могу спасти для тебя этот симуляторный комплекс!

Я не ощутил никакого намека на веселье в реакции Оператора. Неужели Он меня слушает? Но конечно, Он уже должен знать, что я планирую совершить. Без сомнения, Он узнал это из моих периферийных мыслей.