Слепой мир

Джед остановился около скалы и ударил по каменной стене своим копьем. Ясные и четкие звуки наполнили проход.

— Ну, слышишь? — спросил Джед с оттенком снисходительного сочувствия в голосе. — Он как раз над нами.

— Я ничего не слышу, — Оуэн сделал неуверенный шаг вперед и внезапно наткнулся на спину Джеда. — И ничего не могу разобрать, кроме грязи и сталактитов.

— Никакого колодца?

— Я ничего не слышу.

— Но колодец меньше чем в двадцати шагах. Оставайся сзади.

Джед снова ударил по скале и прислушался, чтобы не пропустить едва слышных отзвуков эха. Он стоял именно там, где нужно, прижавшись к выступу скалы. Он ждал, когда появятся они.

Дальше не было скал, которые он мог бы заставить звучать, — последние звуковые отражения дали ему это понять. Он вынул два эхокамня из сумки, сильно стукнул ими друг о друга и сосредоточился на отзвуке. Справа от себя он проследил на слух гигантские скальные складки, которые отразили сложные звуковые формы.

Спутники прибавили шагу. Оуэн все еще держался за плечо Джеда.

— Он слишком хитрый. Мы никогда его не поймаем.

— Не волнуйся. Конечно, поймаем. Рано или поздно ему надоест и он перейдет в атаку. Тогда против нас будет на одного субата меньше.

— О Радиация! Тихо как в колодце! Я даже не слышу, куда мы идем.

— А как ты считаешь, зачем мне мои эхокамни?

— Что касается меня, то я больше привык к центральному эхопрожектору.

Джед засмеялся:

— Одно и то же со всеми Выжившими. Вы слишком рассчитываете на известные вам предметы.

Оуэн имел полное право презрительно фыркать, поскольку Джед, хоть и был старше его на два возникновения, в возрасте двадцати семи возникновений не был даже до-Выжившим!

Добравшись до выступа, Джед приготовил лук. Копье и камни он передал Оуэну.

— Оставайся там, где стоишь, и подавай мне четкие сигналы через одно биение сердца.

Натянув лук, он пошел вперед. Край скалы посылал ему все более и более четкое эхо. Субат летел, размахивая огромными кожистыми крыльями. Джед приостановился и вслушался в мрачную звуковую форму, слышимо обрисованную на гладкой стене: овальная волосатая морда, вдвое больше его собственного лица; большие остроконечные уши, всегда настороженные; когти, такие же твердые, как скала, за которую они цеплялись. И двойное "пинг" отраженного звука принесло ему впечатление о двух обнаженных клыках.

— Он все еще здесь? — с тревогой спросил Оуэн.

— Ты еще не слышишь его?

— Нет, но я могу его почувствовать! Что это…

Субат сорвался с места и бросился на них.

Джеду теперь не нужны были камни: оглушительный шум крыльев служил прекрасной мишенью. Он натянул лук, прижал оперение стрелы к уху и выстрелил.

Тварь закричала хриплым и раздирающим душу криком, который отразился от стен прохода.

— О Свет Всемогущий! — воскликнул Оуэн. — Ты его убил!

— Я только ранил его в крыло, — Джед взял другую стрелу. — Скорее! Подай мне несколько эхо.

Но было слишком поздно. В несколько сильных взмахов крыльев субат улетел в боковой проход.

Слушая, как он удаляется, Джед рассеянно гладил бороду. Борода у него была густая, коротко остриженная вокруг губ, а на подбородке резко выдававшаяся вперед, что придавало его лицу решительный звук. Ростом выше натянутого лука, Джед держался прямо, как копье, руки и ноги у него были очень крепкими. Густые волосы ниспадали на спину, но были коротко острижены на лбу и оставляли открытыми уши и все лицо. Это очень гармонировало с его глазами, которые он держал широко открытыми — не из каких-то религиозных соображений, просто ему не нравились неподвижные лица, которые обычно бывают при закрытых глазах.

Чуть подальше коридор сужался, по его дну бежала выбивающаяся из-под земли речушка, оставляя лишь узкий скользкий проход.

Сильнее сжав руку Джеда, Оуэн спросил: — Что перед нами?

Джед стукнул камнями друг о друга.

— Никаких выступающих скал, никаких колодцев. Река течет вдоль стены, и проход дальше снова расширяется.

Одновременно он внимательно вслушивался в еле слышимые отзвуки — ничтожные отражения крошечных существ, спасшихся в речке при первом звуке камней.

— Запомни это место, — сказал Джед. — Здесь полно дичи.

— Саламандры?

— Сотни. Еще есть крупные рыбы и много креветок.

Оуэн со смехом сказал:

— Я так и слышу, как Первый Выживший дает разрешение на экспедицию! Никто еще не заходил так далеко.

— Я заходил.

— Когда? — скептически спросил Оуэн.

Они уже перешли речку и снова оказались на сухом берегу.

— Восемь или девять возникновений назад.

— Радиация! Но ты же был еще ребенком! И ты прошел досюда, так далеко от Нижнего Уровня?

— И не один раз.

— Зачем?

— Я кое-что искал здесь.

— Что?

— Тьму!

Оуэн подавил смешок.

— Тьму нельзя найти. Ее можно сделать.

— Так говорит Хранитель. Когда он провозглашает: «Тьма заполняет мир людей!» — это означает, что там преобладают Грех и Зло. Но я не верю, что это так.

— А ты сам как думаешь?

— Тьма должна быть чем-то осязаемым. Только мы не можем ее узнать.

Оуэн снова засмеялся.

— Если ты не можешь ее узнать, как же ты надеешься ее найти?

Джед не обратил внимания на недоверие своего друга.

— Есть одна мысль. Мы знаем, что в Начальном Мире — первом мире, в котором человек жил до того, как покинул Рай, — мы были ближе к Всемогущему Свету. Другими словами, это был хороший мир. Предположим, что существует связь между Грехом, Злом и Тьмой. Это означает, что в Начальном Мире должно быть меньше Тьмы. Согласен?