Тринадцатое небо - [47]

Вокруг слонов — убийц постепенно образовывались кучи из отвратительно пахнущих кусков человеческой плоти и тёмные лужи, которые объединялись в маленькие ручейки и растекались под ноги сражающихся.

…Такое кровавое месиво Мукеш впервые наблюдал воочию. Предыдущая стычка показалась ему незначительным развлечением — так, поразмяли мышцы, освободили пленников и все… А сегодня ему стало понятно, насколько люто ненавидят друг друга дальние родственники — Чаухан и Джайганда. Действительно, после таких баталий примириться им будет крайне сложно…, им легче поубивать друг друга и с четью сгореть на погребальном кострище.

На несколько Мукеш потерял самообладание, но глядя на безучастного к чужой смерти Чаухана, быстро взял себя в руки и продолжил командовать боем. Он два раза взмахнул белым флажком, и оставшаяся часть пехотинцев, ожидавшая своего часа за кустарником, тут же рванулась в бой под грохот незнающих устали барабанщиков. Ряды кшатриев Ратхора дрогнули и попятились под натиском свежей партии воинов Чаухана. Сколько воинов полегло на поле — известно только кружащим над полем коршунам — добровольным чистильщикам долин и полей от падали.

«Гони Ратхора дальше» — снова услышал внутренний голос военачальник, продолжил наблюдать за действиями нападающих и увидел, как Джайганда Ратхор спустился со слона и пересел в колесницу. Его глашатый протрубил отход. Джайганда повернул остатки армии вспять, пытаясь добраться до приграничной крепости и закрепиться в ней. Но не тут-то было.

— Погоним его обратно, — предложил Мукеш Чаухану.

— Несомненно! — встрепенулся Чаухан, обрадовавшись, что сможет, хотя бы порезвиться, играя в догонялки.

Военачальник с махараджей тоже пересели в колесницы и вместе с Тохаром Гати и конниками теснили неприятеля в сторону границы, постепенно добивая захватчиков сзади. Чаухан так и не смог достать Ратхора. Раджа улепётывал впереди жалкого остатка войска — бежал, минуя крепость, из которой другая гана Притхвираджа уже успела выбить нежданных гостей.

К вечеру уставшие от напряжения Мукеш с Чауханом и их воины возвратились в долину.

— Повелитель, мы хорошо потрепали Ратхора! Не правда ли?

— Да, мой преданный воин. И ты достоин очередной награды. Но прежде, чем зайдет солнце, мы поблагодарим Сканде — бога войны, и поклонимся его отцу — Шиве за победу. А сейчас прикажи погонщикам, чтобы слоны подобрали раненых, а пехота привела в город здоровых пленных и допросила их.

— Слушаюсь, мой повелитель.

Мукеш отдал нужные распоряжения, отправил гонца с радостной вестью в город и продолжил путь во главе свиты Притхвираджа.

* * *

Пролетела половина дня, а воины в город все не возвращались. Только к вечеру послышался долгожданный звук рога гонца. Протихара открыли мощные деревянные ворота — самые главные из тринадцати крепостных ворот, расположенные между центральных башен городской стены города и пропустили кшатрия — гонца, поскакавшего к центральному храму с радостной вестью. По дороге он без устали кричал: — «Победа! Победа!» Счастливые жители выбегали на улицы. Радостная весть моментально разнеслась по всему городу. Люди, успевшие выстроиться вдоль обочины, встречали победителей восторженными криками, подбрасывая в воздух цветки священного лотоса…

…Наконец, свита во главе с раджей добралась до дворца и остановилась у входа, огласив своё возвращение победными звуками медных труб. Притхвирадж высоко вознес над собой прикрепленное к древку копья алое знамя раджпутов и проехал через ворота в город.

«Сколько осталось править Чаухану?» — рассуждал сам с собой Мукеш, проезжая мимо ликующих горожан. «Представители разных кланов, рожденные от одних предков, постоянно воюют между собой, княжества их разрозненны и уязвимы. Скоро, очень скоро султан снова попытается вторгнуться на земли Раджастана. Но как я могу предотвратить нашествие, не будучи раджей, пока не понимаю…».

— Мукеш, прикажи отвести пленных в крепостную башню. Их следует тщательно охранять до завтрашнего дня, — распорядился Притхвираджа.

Военачальник невольно отвлекся от тревожных мыслей и спросил:

— Что вы хотите сделать с ними, мой повелитель?

— Сначала я хочу подумать… Явишься в мои покои завтра утром.

Мукеш поклонился радже и направил коня в сторону собственного дома…

…Услышав победные звуки труб, Алина поспешила домой и, как положено супруге военачальника-раджпута, принарядилась в пестрое шелковое сари, украшенное золотыми узорами, взяла в руки охапку розовых лотосов и вышла встречать мужа за настежь распахнутые ворота.

Потный заляпанный кровью и грязью Мукеш соскочил с коня, сбросил на землю доспехи и подошел к ней.

Радостно вскрикнув:

— Ты вернулся! — она подалась ему навстречу и прижалась к груди.

— Любимая, я знаю, сегодня ты помогла нам отстоять свой город, но не все наши воины остались в живых. Много погребальных костров зажгут в соседних деревнях…, идем в дом.

Та послушно последовала за ним. Закрыв за собой дверь и пройдя прямиком в баню, они сели на скамью и разговорились:

— Ты же молила богов о моей неуязвимости? — Мукеш и поцеловал любимую в щеку.

— Да. Я весь день провела в храме, поднесла Шиве, Сканде и Брахме еду, цветки лотоса, гирлянды из белого жасмина и украшения из самоцветов.