Триединый. Вооружен и очень опасен. - [5]

— Вы позволите? — низким бархатистым голосом томно произнесла она на плохом английском.

В воздухе повеяло тонким ароматом дорогих духов.

— Разумеется, — я явил на свет свою голливудскую улыбку, чуть было не взвыв, как мартовский кот, — как можно позволить скучать сегодня вечером такой обворожительной даме и в таком прекрасном месте?

Она едва заметно скривила свое хорошенькое личико, усаживаясь напротив меня. Я тем временем перенес ее шампанское на наш столик.

— Если честно, — несколько растягивая слова, произнесла она, — мне здесь не очень нравится, — она покосилась на рыжего сорванца, который уже в открытую пялился на нас. Блюдо с несчастной рыбиной куда-то делось. — Есть местечки и получше.

Я рассеянно кивнул, откупоривая бутылку. Хлопнула пробка, и пенистая жидкость полилась в фужеры.

— Можно будет отправиться и туда, — сказал я, поднимая бокал. — За тебя, красавица!

— За вас, — проворковала она, чокнулась со мной и немного пригубила, тщательно облизав после этого свои пухлые губы.

На нас, кроме пацана, никто не обращал никакого внимания.

— А вы иностранец? — для пущей страстности она округлила глаза, обведенные разноцветными тенями и подперла голову руками, наивно собираясь слушать мой долгий увлекательный рассказ. — Меня зовут Тинки. А вас?

Я таинственно сощурился ей, словно Джеймс Бонд и, насколько можно было, развалился в плетеном креслице.

— Зови меня… Бобби, — сказал я.

— Неужели? — она округлила глаза еще больше.

Зря, детка, стараешься выглядеть большей дурой, чем ты есть на самом деле…

— Я из Кейптауна, слышала о таком месте?

— Так вы англичанин? Помню, как я плакала, когда погибла бедняжка Ди… Вы считаете, это международный коммунистический заговор?

— Предпочитаю не соваться в политику, но вообще-то Кейптаун до сего времени относился к Австралии…

— Ох, простите, я несильна в географии, — она хихикнула, — закажешь что-нибудь еще? Я ужасть как голодна! И расскажи, пожалуйста, про Австралию! Там много крокодилов? А ты катался на страусе? А правда ли, что вы там у себя держите кенгуру в домах, как мы собак и кошек?

Целый час я пичкал ее китайской стряпней, различными баснями про пятый континент, сочиненными прямо на ходу и алкоголем. Пьянела эта дамочка, надо отметить, весьма слабо и про себя ничего не выдала, да меня это особо и не интересовало. Чем больше градусов было у нее в крови, тем больше датских слов появлялось в ее лексике, и, в конце концов, она полностью перешла на язык Гамлета. Я понял, что Тинки в полной кондиции, заплатил по счету (по-моему, даже не обжулили) и, можно сказать, поволок ее к выходу.

— К… к-к-куда ты… меня тащишь?! — в дверях она вдруг обрела английский дар речи и изо всех своих нетрезвых сил уперлась руками в косяки, заблокировав проход. — Ах ты грязная обезьяна…

— Как куда? Домой, баиньки, понимаешь? Успокойся, все будет хорошо! Ты что, не узнала меня, а?

А за грязную обезьяну ответишь. Потом. Она немного расслабилась, призадумалась, с пьяной сосредоточенностью наморщив свой идеальный лобик, и тяжело кивнула.

— Ты прав, милый кенгуру, время уже позднее, башка трещит, да и Ганс, наверно, заждался… Ну, тогда вперед, сэр порноковбой! — она рванула на улицу, и я еле успел подхватить ее, потому что на ногах эта потаскуха уже самостоятельно не стояла. А что это еще за Ганс?!

— Сейчас поймаю такси, — сказал я, пытаясь выровнять Тину, которую качало, как рыбацкий бот в штормовую погоду.

— Т…такси?.. — она удивленно вскинула брови и захохотала, согнувшись пополам, несмотря на мои героические усилия. — У меня м… машина… П…пойдем… — и сама потащила меня к припаркованным к ресторану автомобилям.

— А кто поведет, уж не ты ли? — хмыкнул я и попытался сконцентрировать свой взгляд на ближайшем стареньком «Фольксвагене». Я такие лупоглазые машины терпеть не мог. — Твой, что ли?

— Ох, не смеши меня, бэби… — Тинки с трудом подняла руку и ткнула дрожащим пальцем в ярко-красный «Ягуар», стоящий в сторонке, за рулем которого виднелся мордоворот в фуражке. — Эй, Ганс, ты что, оглох?!! Тебя не дозовешься, когда нужно, черт проклятый!..

К моему удивлению, шофер, одетый в малиновый комбинезон, вдруг резво выскочил из машины и подбежал к нам, подобострастно склонив голову.

— О, ja, ja, frau Tutersen… — испуганно пролопотал он, хватая ее под руки и недобро косясь на меня.

— Говори, идиот, по-английски, — перебила его Тинки. — Сэр из Австралии тебя не понимает. И быстрее отвези нас домой, я ужасно хочу спать… С ним. Тебе все, понятно, остолоп несчастный?

Тот энергично закивал головой и, распахнув заднюю дверцу, усадил мою мадам, жестом приглашая и меня. Языком туманного Альбиона он, видимо, не владел. От такого поворота дел я даже несколько протрезвел и вдруг осознал, что ужасно хочу в туалет.

— Я тут того… — заявил я, отмахиваясь от назойливого шофера, — пойду-ка по быстренькому сольюсь с природой, невмоготу уж больно…

— Слейся, слейся… — услышал я сонное бормотание Тинки из чрева машины и последующий за ним смачный храп.

Не будучи настолько пьяным, чтобы мочиться прямо здесь, на асфальте и не таким глупым, чтобы идти обратно в ресторан, я обошел стоянку и проковылял в задворки ресторана, благо, калитка в ограде по чьему-то недосмотру была не заперта. Приткнувшись в темный уголок, с огромным облегчением я начал свое дело. Из ресторана доносились пряные запахи, приглушенная музыка, звон посуды, и, как показалось, какие-то вопли, но сейчас мне до этого не было никакого дела.