Тридцатилетняя война. Величайшие битвы за господство в средневековой Европе. 1618—1648 - [149]

С самого начала войны правящие семьи Гессен-Дармштадта и Гессен-Касселя относились друг к другу с холодной ревностью. В Дармштадте поддерживали императора, в Касселе склонялись к его противникам, и тем сильнее, когда значительная часть их владений была грубо передана их кузенам по решению съезда курфюрстов в Регенсбурге в 1623 году. Их важность для протестантской партии, для голландцев и французов в особенности, объяснялась не столько их землями вокруг Касселя, сколько тем фактом, что они владели также немалой частью Восточной Фрисландии. Кроме того, Вильгельм V был способным полководцем и уважаемым государственным деятелем, который умел стоять на своем в союзе со шведским королем. Его вдова также твердо решила не заключать позорного мира и сохранить положение независимого союзника Франции. Она полагала, что Ришелье, скорее всего, воспользуется ее вдовством, чтобы сделать ее зависимой от Франции и таким образом распоряжаться небольшой, но крепкой и опытной гессенской армией как своей собственной.

Амалия-Елизавета не была дальновидной женщиной государственного ума. У нее не было никаких прав, даже самых призрачных, претендовать на то, что в своих замыслах и действиях она исходила из заботы о целостности Германии. У нее были здравые принципы, однако ее не слишком терзали угрызения совести. Что касается Гессен-Касселя и ее сына, то здесь она действовала проницательно, последовательно и осмотрительно. Император уговаривал ее заключить мир, и она подписала перемирие, но ее взгляд был прикован к Ришелье, а не к Фердинанду НЕ Эта нехитрая уловка сработала. Испугавшись ее перехода к противнику, кардинал, который не мог позволить себе лишиться ее субсидий, армии или владений, поторопился предложить ей даже еще более выгодные условия, чем те, которыми пользовался ее муж. Быстро друг за другом она подписала договоры о независимом альянсе с королем Франции и герцогом Брауншвейг-Люнебургским и затем жестко порвала с Фердинандом III. В небольшом кругу ее гессенской политики император сослужил свою службу, и она отбросила его за ненадобностью.

Неудача с Амалией-Елизаветой не удержала Фердинанда III от дальнейших попыток рассорить союзников. Призыв к Георгу Брауншвейг-Люнебургскому был встречен с презрением, но император все еще надеялся внести раздор между Оксеншерной и Ришелье. На протяжении 1639 и 1640 годов его посланники вели переговоры о мире в Гамбурге. Предложив шведскому правительству Штральзунд и Рюген, Фердинанд очень близко подошел к достижению своей цели, поскольку срок действия их договора с французами снова истекал, и в Стокгольме были сильны настроения, что Ришелье не оправдал возложенных на него надежд. Шведские дипломаты потребовали прямого вторжения французской армии в Центральную Германию, посетовав на то, что такие союзники, которые заботятся только о Рейне и предоставляют им одним защищать Эльбу и вести наступление на австрийские наследственные земли, никуда не годятся. Ришелье сумел их образумить, полностью прекратив поставки, и, доказав тем самым их слабость и неспособность без него даже заключить мир, возобновил прежний союз.

Если Фердинанд III не сумел разобщить союзников, лучшим вариантом для него было избавиться от обязательств перед испанцами, поскольку только они и были причиной враждебности Франции. К этому же склонял Фердинанда III Траутмансдорф, его самый доверенный советник, но сначала ему пришлось бы побороть личные предрассудки и естественную привязанность, слишком сильную, чтобы сбросить ее со счетов. Испанскую партию поддерживали и императрица, обожаемая и обожающая жена, и любимый брат Леопольд с его честолюбием.

Уступив настояниям этой партии, Фердинанд III согласился назначить Леопольда главнокомандующим. Назначение было неудачным, поскольку эрцгерцог не годился в полководцы. Он плохо разбирался в людях и совершенно не обладал интуицией. Едва прибыв в штаб, он тут же попал под влияние плаксивого во хмелю Галласа. Командующего сильно корили за плохое состояние войск и невоздержанность. Эрцгерцог, однако, доложил в Вену, что виноваты подчиненные ему командиры и будто бы Галлае как раз и стал спиваться из-за их жестоких придирок. Подобная наивность не делает чести Леопольду, и неудивительно, что эрцгерцог терпел поражение каждый раз, как вступал в бой. Будучи все же не вовсе глупым и весьма добродушным человеком, он отличался неисправимым самодовольством; и когда из-за разочарований его самоуверенность пошатнулась, он внезапно озлобился и стал мстительным. Злополучный Леопольд, воображавший себя более компетентным для роли императора, нежели его брат, выказал себя совсем уж никудышным военачальником.

Обстоятельства определенно сложились непростые, ибо с обеих сторон всякое теоретическое планирование стало бессмысленным. Обеспечение продовольствием в голодающей стране стало главной заботой участников войны. Передвижения войск уже не могли руководствоваться исключительно стратегическими соображениями. Многочисленные воинские контингенты и той и другой стороны овладевали каким-либо районом и оставались в нем от посева до сбора урожая и даже сами сеяли и убирали хлеб, поскольку крестьян в стране осталось слишком мало, чтобы возделывать для них землю и продавать какие-либо излишки.