Тридцатилетняя война. Величайшие битвы за господство в средневековой Европе. 1618—1648 - [141]

Он открыл собрание 15 сентября и на этот раз успешно довел его до завершения без вмешательства французов. У эрцгерцогини Марии-Анны, молодой жены престарелого Максимилиана Баварского, родился сын, и это выглядело так, будто Небеса благословили его возвращение в стан Габсбургов. Двое других светских курфюрста, вынужденных выбирать между игом императора и гнетом Оксеншерны, выбрали первое, подписав Пражский мир, и подтвердили выбор тем, что весной 1636 года объявили войну бывшему союзнику. И наконец, воинская доблесть и личная популярность молодого короля Венгрии влили свою струю в нежданный поток политической уверенности, который нес потрепанный корабль старого императора в надежную гавань.

22 декабря 1636 года в Регенсбурге король Венгрии был единогласно избран «римским королем».

Князья лишь требовали, чтобы он обещал назначить в армию как можно больше немецких командиров, воздерживаться от необузданного расквартирования войск на территории империи, не давать своей местной австрийской канцелярии вмешиваться в имперские дела и соблюдать конституцию. Эта коронационная присяга была не более обременительной и вряд ли более действенной, чем та, что давал старый император семнадцатью годами раньше. Таким образом, конституционная политика Фердинанда II по всем статьям одержала успех: он отвоевал, укрепил и очистил от ереси земли Габсбургов, приобрел собственную армию, принудил большинство германских князей воевать вместе с ним и за него и обеспечил передачу короны сыну. С конституционной точки зрения собрание 1636 года является наивысшей точкой имперской власти австрийцев в Германии.

Правление кардинала-инфанта пользовалось в Нидерландах популярностью, и венгерский король был готов подняться на императорский трон, переступив через труп конституционной партии. Вальтеллина взята под контроль, правый берег Рейна оккупирован, во Францию вторглись имперские войска и едва не взяли Париж. Издерганный, покинутый всеми Оксеншерна и разобщенное правительство Соединенных провинций продолжали цепляться за Ришелье; от германской оппозиции остались только Вильгельм Гессен-Кассельский с небольшой армией в Восточной Фрисландии и Георг Брауншвейг-Люнебургский с войском поменьше на Везере, причем оба они бездействовали, а также Бернгард Саксен-Веймарский в ожидании французских субсидий на левом берегу Рейна и курфюрст Пфальцский, искавший сочувствия английской знати в Лондоне. В конфликте между Габсбургами и Бурбонами победа, казалось, суждена Австрийскому дому.

3

На регенсбургском съезде Фердинанд II был активен, как никогда, вникая в мельчайшие подробности всех дел. Он занимался участком набережной вдоль Дуная, который обрушился в Вене, девицей, выдававшей себя за пророчицу в Австрии, какой-то игрой, которую он послал венгерской королеве и опасался, что она окажется слишком трудной. Но немощи, особенно астма, клонили его к земле, и после избрания сына он с радостью и надеждой рассуждал уже об ином мире. «Римской империи я больше не нужен, – удовлетворенно говорил он, – она обеспечена преемником, и притом превосходным».

Ему было всего 59 лет, но постоянное напряжение, обильные трапезы и религиозные самоограничения превратили его в глубокого старика. Даже зимние морозы не мешали ему исполнять долг верующего, и порой императрица, проснувшись ночью, видела его на коленях у кровати, глубоко погруженного в молитву, и протягивала ему руку, напрасно умоляя дать себе отдых. В Штраубинге, возвращаясь в Вену после съезда, он почувствовал сильное недомогание и написал отцу Ламормену с просьбой разрешить ему сократить долгие утренние молитвы. Духовник сразу же понял, что император серьезно, если не смертельно, болен, и поспешил к нему навстречу, но Фердинанд II с трудом продолжил долгий, холодный путь в Вену и достиг своей столицы 8 февраля 1637 года, будучи уже при смерти.

Он умирал спокойно, полулежа на подушках, утешаемый религией, время от времени мирно улыбался, глядя на жену и младшую дочь, не отходивших от него. За восемнадцать лет борьбы он никогда не терял уверенности ни в своем предназначении, ни в Господе и в конце жизни мог с полным удовлетворением сказать «nunc dimittis»[83], поскольку ему действительно удалось в значительной мере исполнить свои замыслы. Он отвоевал еще не всю Германию у еретиков, однако в Пражском мире отстоял права церкви на все, что принадлежало ей в 1624 году, и этим достижением вместе с очищением Австрии и Чехии от ереси он по праву мог гордиться. В том же самом году в Линце при виде новообращенных, стекающихся в церкви, он благодарно прослезился. Что же до остального, то Фердинанд II сплотил австрийскую династию и привил ее ветвь к испанскому стволу браком сына, успешно реформировал управление своими землями, уничтожил лигу и унию и объединил под своим императорским скипетром большинство правящих князей Германии, хотели они того или нет. Эти достижения, учитывая его политическую мораль, он мог представить на суд Божий не без скромного удовлетворения. По-видимому, никакие сомнения не нарушали того покоя, с которым он готовился дать свой последний отчет. 15 февраля в девять часов утра его тело и душа расстались друг с другом, первое отправилось истлевать в склепе Граца, а вторая – за наградой, ради которой он так долго трудился.