Тридцатилетняя война и вступление в нее Швеции и Московского государства - [76]

Третьим облаком на габсбургском горизонте, кроме шведского и французского, было в 1629 г. голландское. Правда Спинола рассчитывал, что как только габсбургские войска освободятся в Италии, можно будет соединенными силами Испании, императора и Католической лиги добить упрямых голландцев, военные ресурсы которых, по-видимому, иссякали. Их артиллерия все более немела. Но вот в 1628 г. в поисках селитры они попробовали обратиться к Московскому государству, обещая даже в обмен разрешить вывоз из Нидерландов в Московию других военных припасов и вооружения, и неожиданно получили щедрую помощь: царь не только разрешил им закупить просимые 14–15 тыс. пудов, но бесплатно прислал в подарок Генеральным штатам 3 тыс. пудов селитры. Вскоре в ходе военных действий наступил передом в пользу голландцев, Одной на причин поворота военного счастья, несомненно, послужило это «благодеяние», как позже выражались в Москве голландские послы Бурх и Фелтдриль. Хотя дипломатическая ситуация была, как увидим, неблагоприятна, послы отметили именно политическое значение царской помощи: Генеральные штаты и Фридрих-Генрих Оранский рады не только коммерческим связям с Московией, но в особенности тому, что «предупредительное внимание вашего царского величества простерлось до забот о благосостоянии нашего государства в то время, когда король испанский при содействии своих папистских приверженцев достиг того, что вывоз селитры из Польши в наше государство был запрещен, надеясь тем лишить их высочества (Штаты) возможности продолжать войну, которую они ведут уже более 60 лет победоносно и с большим успехом, к удивлению всего мира, против тиранства короля и его идей всемирной монархии»; селитра из Москвы явилась как раз в то время, говорили послы, «когда штаты во время войны весьма в том нуждались» ввиду нового «неожиданного нападения на наше государство врага, подкрепленного силами папистской лиги в Германии; после московского «благодеяния», но, разумеется, «по милости божией и благодаря умному и храброму предводительству принца Оранского, враги опять были разбиты и грозные города Безель и Гертогенбуш (Хертогенбос) со всеми их крепостями и владениями взяты и покорены высокомощными Генеральными штатами»[137].

Весь этот эпизод еще раз служит напоминанием, что страны Западной Европы, непосредственный объект габсбургского универсализма, на самом деле входили как составная часть в более обширное целое, в более широкую систему государств, и с востока могли явиться коррективы к безумным планам, почти торжествовавшим на западе.

Итак, пролог Тридцатилетней войны оканчивается в 1628–1629 гг., когда габсбургско-католическая агрессия достигла своего зенита. Контрреформация в Германии торжествует, остается как будто последнее усилие, последний шаг на пути к мировой империи. Но в то же время военные действия между Швецией и имперцами в Померании, между Францией и Габсбургами в Италии, между Голландией и испанцами в Нидерландах и на море — являются тремя пока еще разрозненными фрагментами будущей всеевропейской войны.

IV Московское государство и вступление Швеции в Тридцатилетнюю войну

1. Дипломатическая подготовка

1628–1629 гг. — рубеж в развитии Тридцатилетней войны. Первый этап ее закончился почти полной победой императора и католической реакции внутри Германии. Теперь вся Европа стоит перед угрозой осуществления универсалистских замыслов Габсбургов. К габсбургско-католическому блоку тесно примыкает также Польско-Литовское государство. Остальные государства встревожены развертывающейся агрессией, и в 30-х годах мы увидим их уже сплотившимися в широкую антигабсбургскую коалицию, которая и изменит ход Тридцатилетней войны. Смутные контуры этой будущей коалиции были заметны, как мы видели, уже в «датский период» (1625–1629 гг.) войны, но два ее главных участника — Франция и Швеция — в то время еще находились на заднем плане.

Однако именно этим двум государствам грозила непосредственная опасность: Франции — удушение в кольце габсбургских владений[138] которое она при Ришелье дважды пыталась разорвать в Италии — в 1624 г. и в 1628 гг. (войны за Вальтелину и за Мантуанское наследство); Швеции — утеря балтийского господства и восстановление на шведском престоле католика Сигизмунда III руками его родственников и союзников — Габсбургов.

В роли организатора всеевропейской антигабсбургской коалиции выступил Ришелье. Как мы помним, он еще в 1624–1625 гг. выдвинул мысль, что гибельной для Империи была бы только война на два фронта, тиски между двумя армиями, и при посредстве голландцев пытался осуществить эту идею, двинув на Германию с северо-запада Данию, с северо-востока — Швецию. Но тогда этот план сорвался из-за отказа Густава-Адольфа начать войну в Империи, прежде чем он закончит войну с Польско-Литовским государством за балтийское побережье — за Ливонию и Пруссию. Эта война, давняя, затихшая было в 1622–1624 гг., снова разгорелась с 1625 г.[139] Несмотря на все уговоры, Густав-Адольф оставался непреклонным в своем отказе. Это между прочим на время расхолодило и Ришелье и способствовало тому, что он даже стал было искать сближения с Габсбургами, но вскоре должен был убедиться в гибельности такого пути для Франции.