Тридцать три несчастья. Том 2. Небывалые неприятности - [31]

– Ниро, – сказал он, – нет смысла продолжать экзамены. Вайолет отличная ученица и, видимо, очень старательно занималась.

Миссис Басс кивнула в знак согласия:

– За все годы преподавания я ни разу не встречала более способного в отношении метрической системы мальчика, чем Клаус. Да и Солнышко как будто отличная секретарша. Поглядите на брошюры! Они изумительны!

– Пилзо! – выкрикнула Солнышко.

– Сестра хочет сказать: «Большое спасибо», – перевела Вайолет, хотя на самом деле Солнышко хотела сказать: «У меня уже рука отваливается». – Означает ли это, что мы остаемся в Пруфрокской подготовительной?

– Да, Ниро, пусть остаются, – проговорил мистер Ремора. – Почему бы не исключить лучше Кармелиту Спатс? Она вообще ничего не учит, и кроме того, препротивная особа.

– Ох да, – поддержала его миссис Басс. – Давайте устроим ей сверхтрудные экзамены.

– Я не могу исключить Кармелиту Спатс, – нетерпеливо произнес Ниро. – Она – личный посыльный учителя Чингиза.

– Кого? – переспросил мистер Ремора.

– Вы знаете, – объяснила миссис Басс. – Учитель Чингиз, новый учитель гимнастики.

– Ах да, – вспомнил мистер Ремора. – Я про него слыхал, но ни разу не видел.

– Он – лучший в мире учитель гимнастики! – Завуч Ниро в восторге затряс косичками. – Впрочем, вы не обязаны верить мне на слово. Смотрите сами. Вот он идет сюда.

Ниро вытянул вперед свою волосатую руку, и Бодлеры в проеме двери с ужасом увидели, что завуч говорит правду. Насвистывая какую-то неприятную мелодию, учитель Чингиз направлялся прямо к Сиротской лачуге, и бодлеровские сироты сразу поняли, каким неправильным было одно из их предположений. Не то предположение, что Солнышко не потеряет работу, хотя в конце концов оно оказалось неправильным. И не то предположение, что Вайолет и Клаус не будут исключены, хотя и оно оказалось неверным. Нет, это предположение касалось Квегмайров и того, что их часть задуманного плана прошла успешно. По мере того как учитель Чингиз приближался, дети все яснее видели, что в одной костлявой руке он держит ленту Вайолет, а в другой – очки Клауса и с каждым шагом из-под его дорогих кроссовок вылетает белое облачко, – как догадались Бодлеры, мука из украденного куля. Но пуще ленты, пуще очков или облачков муки их напугало выражение глаз Чингиза. Когда он подошел к Сиротской лачуге, глаза его горели таким торжествующим блеском, словно он наконец победил в игре, которую вел долгое, долгое время. И бодлеровские сироты поняли, что их предположение насчет тройняшек Квегмайр было очень, очень неверным.

Глава тринадцатая

– Где они? – закричала Вайолет, когда Учитель Чингиз вошел в лачугу. – Что вы с ними сделали?

Как правило, люди начинают разговор, скажем, со слов: «Здравствуйте, как поживаете?» – но старшая из Бодлеров была слишком расстроена, чтобы соблюдать правила вежливости.

Глаза у Чингиза блестели с небывалой яркостью, но голос звучал спокойно и любезно.

– Вот они. – Он поднял вверх ленту и очки. – Я подумал, что вы будете из-за них беспокоиться, и первым делом поспешил принести их с самого утра.

– Мы не этих их имели в виду! – Клаус взял очки и ленту из костлявых пальцев Чингиза. – Мы имели в виду тех их!

– Что-то я не разберусь в ваших «их». – Учитель Чингиз пожал плечами, обращая свои слова ко взрослым. – Вчера вечером сироты совершали пробежки согласно моей программе, но утром они со всех ног бросились сдавать экзамены, и в спешке Вайолет уронила ленту, а Клаус очки. Но маленькая девчонка…

– Вы прекрасно знаете, что все происходило не так, – перебила его Вайолет. – Где тройняшки Квегмайр? Что вы сделали с нашими друзьями?

– Что вы сделали с нашими друзьями? – пропищал завуч Ниро. – Перестаньте болтать чепуху, сироты.

– Боюсь, что это не чепуха. – Чингиз покачал своим тюрбаном. – Как я уже начал говорить, пока девица не прервала меня, малышка не убежала со старшими. Она осталась сидеть, точно куль с мукой. Поэтому я подошел к ней и дал пинка, чтоб заставить двигаться.

– Превосходно! – одобрил Ниро. – Чудесная история! И дальше что?

– Ну, сперва мне показалось, будто я пробил в малышке большую дыру, – глаза Чингиза блестели, – что было кстати, бегун она дрянной, и положить конец ее мучениям было бы большое благо.

Ниро захлопал в ладоши.

– Я понимаю, что вы имеете в виду, Чингиз, – сказал он. – К тому же она и секретарь дрянной.

– Но ведь она отлично справилась с прокалыванием бумаг, – запротестовал мистер Ремора.

– Заткнитесь, и пусть Чингиз закончит рассказ, – оборвал его Ниро.

– Но когда я пригляделся, – продолжал Чингиз, – то увидел, что прошиб дырку не в ребенке, а в мешке с мукой! Меня надули!

– Ужасно! – воскликнул Ниро.

– Тогда я бросился вдогонку за Вайолет и Клаусом, – продолжал Чингиз, – и тут обнаружил, что это вовсе не Вайолет и Клаус, а двое других сирот – близнецы.

– Они не близнецы! – закричала Вайолет. – Они тройняшки!

– Они тройняшки! – передразнил Ниро. – Не говори глупостей. Тройняшки – это когда рождаются сразу четверо, а Квегмайров только двое.

– И эти двое притворились Бодлерами, чтобы дать им дополнительное время на подготовку к экзаменам.

– Дополнительное время на подготовку? – Ниро в восторге заухмылялся. – Хи-хи-хи! Это же обман!