Тридцать три несчастья. Том 2. Небывалые неприятности - [16]

Вайолет сделала еще одну попытку коснуться тюрбана, а Клаус потянулся к кроссовке зловредного учителя, но тот крепко держал их обоих.

– Черт! – выпалила Солнышко.

– Шутки кончены! – заявил Ниро. – Спасибо, дети, за то, что развлекли меня с утра пораньше. До свидания, желаю приятного завтрака без серебряных ложек и вилок! Так, а вы, учитель Чингиз? Чем могу служить?

– Ничем, Ниро, – проговорил Чингиз. – Мне просто захотелось поднести вам розу вместо подарка от благодарного слушателя за вчерашний чудесный концерт!

– Ах, спасибо. – Ниро принял розу и с наслаждением втянул аромат. – Вчера я действительно был в ударе, не правда ли?

– Само совершенство, – отозвался Чингиз. – Когда вы играли сонату первый раз, она меня глубоко растрогала. На второй раз у меня на глазах выступили слезы. На третий я рыдал. На четвертый я просто не мог совладать с обуревавшими меня чувствами. На пятый…

Что произошло дальше, Бодлеры не услышали, потому что за ними захлопнулась дверь. Дети обменялись удрученными взглядами. Они чуть-чуть не разоблачили учителя Чингиза, но чуть-чуть не считается. Молча они побрели в сторону столовой. Очевидно, Ниро уже успел позвонить работникам в металлических масках, так как Вайолет и Клаус не получили серебряных ложек и вилок, когда подошла их очередь. В Пруфрокской подготовительной школе, правда, не давали на завтрак овсянку, но и перспектива есть яичницу-болтунью руками тоже не порадовала Вайолет и Клауса.

– Пусть тебя это не волнует, – утешила ее Айседора, когда Бодлеры с унылым видом уселись рядом с Квегмайрами. – Мы с Клаусом будем есть по очереди моей вилкой, а ты, Вайолет, можешь меняться с Дунканом. Расскажите, как там все происходило у Ниро в кабинете.

– Не очень удачно, – призналась Вайолет. – Слишком скоро появился учитель Чингиз, и мы старались не показать вида, что на самом деле узнали его.

Айседора достала из кармана записную книжку и прочла вслух:

Какой бы был прекрасный миг —

Чингиз попал под грузовик.

– Я только что написала. Толку от этого, наверное, мало, но я подумала, что вам будет приятно послушать.

– Очень приятно, – заверил ее Клаус. – И это вправду была бы большая удача. Но рассчитывать на это не приходится.

– Ничего, придумаем что-нибудь другое. – И Дункан протянул вилку Вайолет.

– Надеюсь, что придумаем, – согласилась Вайолет. – Граф Олаф имеет привычку быстро приводить в исполнение свои злодейские планы.

– Козбал! – крикнула Солнышко.

– Солнышко хочет сказать: «У меня есть план»? – спросила Айседора. – Я пытаюсь понять, на каком принципе основана ее манера говорить.

– Я думаю, она скорее хочет сказать: «Вон идет Кармелита Спатс». – Клаус кивком указал на другой конец столовой.

И в самом деле, прямо к ним направлялась Кармелита Спатс, самодовольно улыбаясь во весь рот.

– Привет, кексолизы, – сказала она. – Передаю поручение от учителя Чингиза. Теперь я буду его личным посыльным, потому что я самая сообразительная, самая хорошенькая и самая приятная девочка в школе.

– Ох, перестань хвастаться, Кармелита, – оборвал ее Дункан.

– Тебе просто завидно, что учителю Чингизу я нравлюсь больше, чем ты, – огрызнулась Кармелита.

– Меня совершенно не интересует учитель Чингиз, – сказал Дункан. – Давай говори, какое поручение, и исчезни.

– Такое: трем бодлеровским сиротам следует явиться сегодня вечером на лужайку сразу после обеда.

– После обеда? – удивилась Вайолет. – Но ведь после обеда мы обязаны идти на скрипичный концерт.

– Ну а приказ учителя Чингиза такой, – настаивала Кармелита. – Он сказал, если не явитесь, вас ждут большие неприятности. Так что будь я Вайолет, я бы…

– Но ты, слава богу, не Вайолет, – прервал Дункан. Конечно, прерывать говорящего не очень-то вежливо, но иногда, если говорящий вам очень не нравится, удержаться трудно. – Спасибо за сообщение и до свидания.

– Полагается, – не отставала Кармелита, – дать личному посыльному на чай, когда он доставляет сообщение.

– Если ты сейчас же не оставишь нас в покое, – вмешалась Айседора, – я тебе яичницу нахлобучу на голову.

– Ты просто завистливая кексолизка, – фыркнула Кармелита, но отстала от Бодлеров и Квегмайров.

– Не волнуйтесь, – ободрил Дункан Бодлеров, удостоверившись, что Кармелита уже не может их слышать. – Сейчас еще утро. У нас весь день впереди, что-нибудь придумаем. Давай, Вайолет, возьми еще яичницы.

– Нет, спасибо, – отозвалась Вайолет. – У меня что-то нет аппетита.

И это было понятно. Ни у кого из Бодлеров не было аппетита. Они вообще не очень-то жаловали яичницу-болтунью, особенно Солнышко, она предпочитала твердую пищу, в которую можно вонзить зубы. Но сейчас отсутствие аппетита не имело отношения к яичнице. Оно, естественно, имело отношение к учителю Чингизу и полученному приказу. Детям не давали покоя мысли о предстоящем свидании с ним на лужайке после обеда, причем абсолютно наедине. Дункан был прав, говоря, что сейчас утро и впереди у них целый день и можно успеть что-то придумать. Но Бодлеры чувствовали себя совсем не по-утреннему. Вайолет, Клаус и Солнышко сидели за столом, не в силах проглотить ни кусочка, и им казалось, что солнце уже село. Им казалось, что уже наступил вечер и учитель Чингиз ждет их. Было еще только утро, но бодлеровским сиротам казалось, что они уже в его лапах.