Тридцать ночей с мужем-горцем - [56]

Кейт завернулась в сухой отрез полотна и уперлась ногой в край бадьи. Теперь эпиляция не казалась таким простым делом. Хотя чтобы побрить подмышки понадобилась целая вечность, она с этим справилась, отделавшись всего одним небольшим порезом. Кейт намылила ногу прекрасным мылом с запахом лимона, и едва только начала вести лезвием вверх, как услышала за дверью шум. Шаги и топот лап Биста.

— Кейт. — Тут же раздался нетерпеливый стук. — Сейчас же открой эту дверь.

— Уйди, Коннор, я моюсь.

О чем он думал, вот так с криком барабаня ей в дверь?

— Открой или я выломаю эту дверь.

Голос у него был взбешенный. Или испуганный.

— Коннор, уйди, объявляю во всеуслышание, я заканчиваю мыться, — прокричала она в ответ.

Как она могла сосредоточиться и довести дело до конца, если он продолжает беситься снаружи? Выломает дверь… Да она даже не заперта. Когда дверь распахнулась, пропуская в комнату Коннора, а следом за ним и Биста, Кейт вела лезвием по ноге второй раз. Она бы рассмеялась, если бы в это мгновение лезвие не дрогнуло. И Кейт охнула от боли. Порезы от бритвы всегда причиняют жгучую боль.

— Чем это ты тут занимаешься?

Голос Коннора был под стать его обезумевшему виду. Он подскочил к Кейт и схватил ее за запястье.

— Брею ноги, спасибо тебе большое. На что еще это может быть похоже? — Она вырвала руку из цепкой хватки Коннора.

— Что? Что ты делаешь? — казалось, он просто не мог перестать пялиться на ее ноги. — У тебя кровь.

Он потянулся к ее ноге, но Кейт шлепнула его по руке.

— Правда что ли?! А ты попробуй орудовать подобной штуковиной, когда в твою комнату вламываются и начинают выяснять, не прикончила ли ты себя.

Теперь Коннор всего лишь злился.

— И что, по-твоему, ты с собой делаешь?

— Я же тебе сказала, я брею ноги.

Кейт старалась говорить терпеливо, хотя ей было далеко до спокойствия.

— Для этого используют острые предметы, — она махнула бритвой в его сторону, — которые удаляют волоски с ног.

Кейт показала на свою ногу и встала, уперев руки в боки.

— И лучше совершать сию процедуру в одиночестве.

— Боже мой, на тебе же кроме полотенца ничего нет.

Едва заметная краснота покрыла его лицо и шею. Он приблизился к ней, но быстро остановился, и повернулся спиной.

— Блеск. Я же говорила, что принимала ванну. Как ты думал, что на мне будет?

Коннор глубоко вдохнул.

— Я не думал о том, во что ты можешь быть одета. Когда я услышал, что Жанет говорит своей матери, я решил… — его голос затих. — Зачем ты это делаешь?

— Брею ноги? Потому что не хочу, чтобы на моей собственной свадьбе у меня были волосатые ноги.

Мужчины такие бестолковые.

Он фыркнул, и, покачав головой, отошел к выходу.

— Это моя бритва, да? — Он все еще стоял к ней спиной.

— Твоя. Но я верну ее завтра пораньше, чтобы у тебя хватило времени попытаться совершить то же самое со своим лицом. Конечно, без посторонних, которые вламываются к тебе в комнату.

Кейт надеялась, что сарказм не ускользнул от Коннора.

— Мда. Ладно, занимайся своими делами.

Коннор выволок Биста в коридор и тихо вышел, закрыв за собой дверь.

— И что обо всем этом думать? — пробормотала Кейт, закончив. У нее тут же возникла мысль, что бритву можно вернуть Коннору и сегодня, а заодно расспросить его.

Коннор стоял за дверью Кейт и чувствовал себя полным идиотом.

— Вот что случается, когда проводишь слишком много времени в окружении женщин, — проницательно сказал он Бисту, спускаясь с ним по лестнице.

— Твои мысли изворачиваются, пока ты не доходишь до состояния, когда больше не можешь думать. Вот что они делают с мужчинами.

Когда Коннор зашел за пекарню и услышал, как Жанет в истерике рассказывала матери о спрятанной Кейт бритве у бадьи, и как она испугалась, что новая леди причинит себе вред, у него даже времени не было задуматься. Коннор не принял в расчет впечатлительность таких юных девочек как Жанет.

Он просто обезумел и помчался наверх, преисполненный решимости спасти свою леди от самой себя.

А вместо этого чуть не подошел к черте, за которой его леди надо было бы спасать от него.

Когда Коннор понял, что на Кейтлин нет ничего, кроме куска ткани, а ее ноги блестят от воды, у него пересохло во рту, а каждая частица его существа хотела лишь сорвать это чертово полотенце и уложить ее на пол.

Коннор заставил себя, правда с трудом, развернуться и уйти достойно. Теперь его тело источало неутоленную жажду и злость на собственную реакцию.

Ему надо со всем этим разобраться.

— Дункан! — прокричал он, пересекая главный зал и рывком распахивая дверь. Несколько часов тренировок кряду с достойным соперником — и он будет как новый.

Все было готово. Свадебное платье, все еще разложенное на спинке кресла, практически расправилось. Маири и Розалин плели венок из цветов, который она наденет на голову. Сказав, что ей нельзя сегодня видеть венок, они ушли творить в башню Розалин. А напоследок заявили, что она должна лечь спать пораньше и хорошо отдохнуть, так как завтра предстоит длинный, тяжелый день.

Все портила одна маленькая проблема — Кейтлин не спалось. И она очень и очень волновалась. Не каждый же день выходишь замуж.

— Теперь понятно, зачем придумали холостяцкие вечеринки, — прошептала она сама себе, в сотый раз переворачиваясь в кровати. Кейтлин глубоко вздохнула.