Три женщины - [25]
Зная свою мать, Роберто сделал приписку, что, даже если родители не дадут согласия, он в армию пойдет и тогда, возможно, погибнет.
Маргарита проплакала над этим письмом всю ночь, а, когда Роберто приехал домой, Чезаре употребил все свое красноречие, чтобы убедить сына, что они с матерью одобряют его патриотизм, но было бы очень неправильно даже пытаться попасть в армию обманным путем, скрыв свой настоящий возраст. Заклиная сына своим здоровьем, Маргарита уговаривала его подождать, пока ему исполнится восемнадцать лет. В душе она была уверена, что до тех пор война кончится. Однако Роберто было не так-то просто уговорить. Его буйный нрав стал до того невыносимым, что его выгнали уже из нескольких школ. В последней из них — рядом с Болоньей — Роберто принимал участие в милитаристских демонстрациях и забросил учебу. Недаром Ада Негри называла его «диким львенком».
Маргарита чувствовала себя неловко. И Муссолини, и муж, и даже сын уже выступили за войну, а она все еще боится открыто высказаться. Неужели она любит свою землю меньше француженок? А если так же, то почему она не выступает за войну?
После возвращения из Парижа Маргарита написала книгу «Женская армия во Франции», которая кончалась тем, что героинями француженок сделала «любовь к своей земле и к своей культуре». Книга вышла летом 1915 года.
В Милан приезжали посланцы французского и бельгийского правительств. Сначала приехала старая знакомая Колетт. За ней — бывший премьер-министр Франции Луи Барту[118]. Затем — лидер бельгийских социалистов Эмиль Вандервельде[119], с которым Маргарита была знакома по международным социалистическим конгрессам. Вандервельде пришел к Кулишовой, где кроме нее и Турати их уже ждал Тревес. После ужина Вандервельде обратился к присутствующим:
— Будь вы на нашем месте, что делали бы вы, если бы вашу страну оккупировали?
— Как и вы, мой друг, сражался бы с врагом! — не задумываясь ответил Тревес.
Турати поглаживал бороду, не говоря ни слова.
— Почему же вы не хотите нам помочь, как это принято у социалистов-интернационалистов? — продолжил Вандервельде.
Кулишова молча курила, а потом резко встала с кресла и сказала, ни на кого не глядя:
— Я не знаю, чем кончится эта война. Но в одном я уверена: она приведет к революциям, особенно — в моей России.
Когда Вандервельде рассказал Маргарите об этом разговоре, она не поверила своим ушам: прожив несколько десятилетий в эмиграции, Анна Кулишова называла Россию «своей». И если Кулишова все еще — патриотка России, то как же она, Маргарита, может не быть патриоткой Италии?!
Потом оказалось, что не только Кулишова патриотка России, но и Анжелика Балабанова. В 1917 году она вернулась на родину и вступила в большевистскую партию. Ее «Письма из России» вдохновили «Аванти!», взявшую проленинский курс.
В 1918 году Балабанова стала заместителем наркома иностранных дел Украины, затем короткое время сама занимала этот пост. Но пяти лет, прожитых в большевистской России, Балабановой хватило, чтобы понять, куда ведет ленинский курс, и в 1922 году она вторично эмигрировала в Стокгольм, оттуда уехала в Вену, потом — в Париж, где стала главным редактором «Аванти!», запрещенной к тому времени в самой Италии. А в 1936 году эмигрировала в США, где написала несколько книг воспоминаний. Только в 1948 году она вернулась в Италию и скончалась в 1965 году в возрасте семидесяти восьми лет.
Маргарита в своих мемуарах описала, как Балабанова оказалась в России. «Вместе с Лениным и Троцким она вошла в группу ссыльных русских революционеров, которые возвращались через Германию специальным поездом, предоставленным им самим кайзером Вильгельмом[120] (…) Анжелика снова стала знаменитостью (…) Но в один прекрасный день (…) ее саму сочли „опасной контрреволюционеркой“ — мы все контрреволюционеры для кого-то — и выслали из России. Бедная Анжелика! За несколько дней до того, как она вторично пересекла границу, в Россию приехал посол итальянского королевства, которого назначил Бенито Муссолини. Если этот удар не убил ее, она, должно быть, все еще корчится от ярости»[121].
Что касается приведенных Маргаритой сведений, они не совсем точны: из России Балабанову не высылали — она эмигрировала. Нельзя утверждать и то, что Балабанова возвращалась с Лениным и Троцким в одном поезде. Во — первых, это был не поезд, а знаменитый «запломбированный вагон». Во-вторых, хотя даты совпадают, в списке пассажиров фамилия Балабановой не значится. Правда, известно, что некоторые пассажиры подписались псевдонимами.
Когда Италия вступила в войну, Муссолини исполнилось тридцать два года. Для боевых частей он был стар, а Министерство обороны не торопилось мобилизовывать в армию агитатора-социалиста. Но закон о всеобщей мобилизации даже Министерство обороны не могло обойти, и Муссолини все-таки призвали. Он попал в пехоту.
А пятидесятидвухлетний Габриэль Д’Аннунцио пошел на войну добровольцем и вскоре прославился в самых опасных военных операциях. Вначале он служил в кавалерии, потом — на флоте и наконец стал военным летчиком.
В Министерстве обороны поняли, что для них Д’Аннунцио — просто находка: его подвиги привлекают новых добровольцев. Под огнем австрийских зениток Д’Аннунцио разбросал над Тренто и Триестом завернутые в итальянские флаги листовки с призывом к итальянским жителям этих городов «держаться и ждать освобождения».
