Три яхты - [14]

— Я не думаю, чтобы они на это согласились, — сказала мисс Сесилия.

— А я, напротив, уверен в этом. От этого будет зависеть не только освобождение яхты и их самих, но даже их дневная пища. Я представляю вам самим решить, не лучше ли согласиться для общего блага? Я уполномочиваю вас, сударыня, объявить прочим дамам, что каковы бы ни были их поступки, они будут совершенно безопасны от грубости и насилия, но я не ручаюсь, чтобы они не проголодались, ежели, при всей моей вежливости, они будут так неблагодарны, что откажутся удостоить меня своего общества.

— Так вы хотите голодом принудить нас к повиновению?

— Разумейте это, сударыня, как вам угодно, но я вам замечу только то, что на вежливость между людьми благовоспитанными должно отвечать вежливостью и что такого человека, как я, не благоразумно оскорблять грубостями.

— Вы очень убедительны, — сказала мисс Сесилия. — Что касается меня, то я готова пожертвовать всем, чтобы избавить батюшку от малейшей неприятности. С вашего позволения, я пойду в каюту успокоить наших спутниц; тайна ваша будет сохранена, но я должна вам сказать, что, по моим летам, не имею никакого влияния на тех, кто меня старше, прошу на меня не гневаться, если убеждения мои будут отвергнуты. Могу ли я сообщить ваши намерения одной замужней даме, которая находится здесь на судне?.. Замужней женщине? Тогда, может быть, требования ваши будут исполнены… чего я от всей души желаю только для того, чтобы как можно скорее увидеть батюшку и родных.

— И избавиться от моего общества, — заметил Пиккерсджилль с ироничной улыбкой. — Без малейшего сомнения, я согласен. Но я забыл сказать вам еще об одном: я желаю доставить себе и вам маленькое удовольствие особенного рода. Вы будете меня ненавидеть, но это не помешает вам участвовать в общей потехе. Как вы нас отрекомендуете своим дамам? Вы не должны знать наших имен, это могло бы впоследствии повлечь за собою разные неудобства… Прежде чем вы сойдете вниз, позвольте, сударыня, представить вам моего друга, господина Оссультона, — прибавил Пиккерсджилль, показывая на Корбета, который снял шляпу и вежливо поклонился.

Мисс Сесилия не могла удержаться от улыбки.

— И, — продолжал Пиккерсджилль, — приняв командование яхтой вместо вашего батюшки, мне необходимо принять и его имя. Пока я здесь, я лорд Бломфильд, позвольте вам отрекомендоваться под этим именем. Иначе называть меня нельзя, и я решительно не позволяю. Вы можете быть уверены, мисс Оссультон, в моей отеческой нежности и желании доставить вам всевозможное удовольствие.

Если бы Сесилия дала полную волю своим чувствам, она бы расхохоталась, как безумная, но это было бы слишком неприлично. Забавность случая ободрила ее еще более, и она довольно весело спустилась в каюту.

Мисс Оссультон и мистрисс Лессельс ожидали возвращения Сесилии с величайшим нетерпением; они не знали, что думать о ее продолжительном отсутствии, а сами не осмеливались выйти на палубу. Мистрисс Лессельс хотела было идти, рассчитывая, что если эти морские разбойники в самом деле так неукротимы, свирепы и кровожадны, как говорила Лиза, та чем скорее их неукротимость, свирепость и кровожадность совершатся, тем лучше, но мольбы и крики старой Оссультон остановили ее. Спокойный вид, с каким посланница «Корсара» вошла в каюту, ободрил вдову; тетка бросилась на шею Сесилии и, всхлипывая, едва могла выговорить:

— Что они с тобой сделали, моя бедная, бедная Сиси?

— Ничего, тетушка, — ответила мисс Сесилия, — Какие они разбойники!.. Да они совсем не разбойники! Капитан чрезвычайно вежлив и говорит, что с нами будут обращаться с уважением, если только мы будем исполнять его приказания; если же нет…

— А если нет, так что? — вскричала старая дева, хватая свою племянницу за руку.

— Он уморит нас голодом и не выпустит отсюда.

— Боже, умилосердись над нами! — вскричала мисс Оссультон с новым всхлипыванием.

Сесилия подошла к мистрисс Лессельс и сообщила ей потихоньку все, что узнала. Вдова убедилась, что им, действительно, нечего опасаться грубостей и обид, и, продолжая разговаривать о происшествии, обе они наконец рассмеялись. Идея, что все эти изнеженные франты превращены в смогглеров, казалась им до такой степени забавной, что они не могли не хохотать. Сесилия и очень рада была не открывать ничего своей надменной тетке: ей хотелось напугать мисс Оссультон до такой степени, чтобы та навсегда лишилась охоты кататься на яхте вместе с нею, а мистрис Лессельс радовалась случаю помучить старую деву за многие свои обиды. Она особенно хотела полюбоваться на нового лорда Бломфильда и нового мистера Оссультона. Между тем, они еще не завтракали, и теперь, когда ужас их уже прошел, чувствовали себя препорядочно голодными. Лиза отправлена была к буфетчику с поручением достать чаю и кофе, и передала дамам ответ, что завтрак готов и его светлость лорд Бломфильд изволит ждать их.

— Нет, нет, — сказала мистрисс Лессельс. — Я не пойду, не познакомившись с ним наперед.

— И я также не пойду, — сказала Сесилия. — Я напишу ему. Мы получим завтрак сюда.

Она написала карандашом следующее: «Мисс Сесилия Оссультон, свидетельствуя свое почтение лорду Бломфильду, имеет честь уведомить, что дамы чувствуют себя не совершенно здоровыми после тревоги утра; они надеются, что его светлость извинит их, если они не придут разделить с ним завтрака, но будут иметь честь встретить милорда за обедом или, прежде этого времени, на палубе».