Три времени Сета - [7]

Пять дней и пять ночей по приказу Красивого Зюка жители Собачьей Мельницы рыли вокруг сельца рвы, заполняли их водой, а после закрывали деревянными щитами, подпиленными ровно посередине. На шестой день банда Медведя Пино спустилась с гор. Надо ли рассказывать дальше, Конан?

— Они провалились. А когда бултыхались в воде, их было легко переколоть по одному.

— Верно! Простое решение принял Деб, но ведь бандиты и вовсе не ожидали отпора! Так Красивый Зюк заплатил крестьянам долг и стал — не смейся — настоящим императором Собачьей Мельницы! Это они его так называли, и он не возражал. Он разбирал тяжбы, мирил, наказывал… Он был справедлив! Но… Сие продолжалось недолго. Вор остается вором всегда, как жрец благого Митры остается жрецом не только в храме, но и на пиратском судне, и в шайке разбойников. Деб стал раздражителен, часто впадал в неправедный гнев, до полусмерти пугая двух крестьянок, что жили у него в доме и вели его хозяйство. Да и соседи уже боялись заходить к нему запросто, как раньше… Приносили обычную дань и норовили поскорее смыться, дабы не попасть на глаза столь сердитому господину… Видно, Красивому Зюку все же наскучила однообразная деревенская жизнь…

В один ненастный день, когда после истерики очередного младенца разразилась настоящая буря, вызвал к себе Деб одного старика да снарядил его в Шем с грамотой. Уж не ведаю, что в ней было понаписано, только через какое-то время прибыли в Собачью Мельницу два парня — близнецы, похожие между собой, как один твой глаз походит на другой. Ростом — с меня, а я ведь макушкой достаю тебе до носа! Зато шириною они и тебя превосходят. Чернявые, угрюмые, малость туповатые, но… добрые. Смешно, правда? Где их откопал Деб?.. До сих пор понять не могу. Они называют его отцом, он их — детьми, но я не верю, Конан, что у такого человека, как Красивый Зюк, вообще могут быть дети… Один, Гана, выпить любил — я его по тому и отличал от Мисаила. Того от вина прямо воротило, а пива он и нюхать не мог.

Вот эти-то близнецы и похитили меня по приказу Деба из жаркого городишка Кеми, что находится в Стигии. Я жил там у одной красотки из высшего общества, приносил ей удачу. Красотка эта, между нами, страшна была, как задница Нергала. Жирная, кривоногая, и лицо словно у мартышки из джунглей Зембабве… Но со мной ей проходу от мужчин не было. Первые красавцы наперебой тащили ее в постель, а трое даже хотели жениться… Она все куксилась, ждала принца или, на худой конец, рыцаря, да так и не дождалась. Гана и Мисаил запихали меня в сундук, сундук погрузили на корабль и уплыли в Аргос. Слыхал я, что после меня и последний нищий не взглянул в ее сторону… А Красивый Зюк принял меня как высокого гостя! Клянусь Митрой, Конан, и благородного нобиля так не принимают его же сородичи! Пока мы с ним пили да ели, он все выспрашивал, почему это я талисман. Откуда мне знать? Видно, боги одарили меня сим талантом… Очень скоро Дебу представилась возможность убедиться в этом самому — он взял меня с собой на охоту и подстрелил молодую самку оленя, кабанчика и целую пропасть куропаток! Я понимаю, почему ты улыбаешься, Конан. Да, хорошему охотнику ничего не стоит принести домой и более богатую добычу. Но Деб никогда не был метким стрелком, и я сам слышал, как крестьяне толковали между собой о поистине удивительной его способности с десяти шагов промахнуться в стену дома…

А потом мы поехали в Мессантию — он хотел проверить, можно ли при мне свистнуть из кармана стражника кошель с деньгами так, чтоб тот ничего не заметил. Мы и полпути не проехали, как он до нитки обобрал двух гвардейцев; причем пока он тащил их мешки, они рассказывали ему о своих любовных похождениях в Кордаве! Деб был так доволен, что решил не ехать в Мессантию, а вернуться в Собачью Мельницу и заняться делами. И вот об этом-то, Конан, я и хотел поведать тебе…

* * *

На этом Виви оборвал свой рассказ и выразительно посмотрел на киммерийца.

— А не пора ли тебе снова залезть в реку? Я проголодался.

Угрюмо усмехнувшись, Конан медленно встал. Темные воды Хорота, у берега покрытые зеленым ковром, были вялы и безжизненны; даже лучи восходящего солнца не блистали на матовой глади. Нечто похожее на тоску царапнуло вдруг суровую душу варвара: зачем он здесь, в пустынной степи Аргоса? Случайно ли ветер странствий занес его сюда? Подавив вздох, Конан сплюнул в пепелище костра, не найдя иного ответа на вопросы сии, потом повернулся к рыжему. Тот удивленно взирал на него круглыми наглыми глазищами, не в силах понять, почему же этот огромный парень не спешит к реке за новой партией рыбы. Неужели он еще не голоден?

Виви смиренно перенес долгий взгляд синих Конановых глаз и так же смиренно, не издав ни звука, вознесся над землею в могучих руках нового знакомого. Но когда Конан, ухнув, зашвырнул его в вонючий Хорот, рыжий испустил дикий вопль, сравнимый разве что только с брачной песней крукана — обезьяны, что обитает на знойном юге, в устье реки Зархебы. Правда, в отличие от крукана Висканьо не умел плавать, а потому, лишь погрузившись, тут же затонул. Лежа на самом дне, таком глинистом и скользком, рыжий проклинал всех варваров на свете вместе с их жестокими богами; в ужасе чувствуя, как рвутся наружу последние пузырьки воздуха, он не сделал и попытки спастись — руки и ноги его оцепенели, тощий зад сделался вдруг тяжелым, словно кузнечный молот. В мутной воде перед его глазами уже маячила дорога на Серые Равнины, и он закрыл глаза, готовясь достойно перейти в чужой мир, как тут что-то крепко ухватило его за ворот рубахи и потянуло вверх.