Три века российской полиции - [219]

Остается пожелать этому благому начинанию дальнейшего полного успеха и ревностного и обильного подражания со стороны нашей полиции.

(Вестник полиции. — 1915. — № 4.— С. 122–123.)

В этом утверждении воспроизводятся, по существу, программные положения партии конституционных демократов, составлявших большинство в I и II Государственных думах. Они инициировали обсуждение в печати законопроекта «О неприкосновенности личности», в котором, в частности, утверждалось, что «действия полиции и она сама должны зависеть от преобразованных органов местного самоуправления и подлежать судебной ответственности за свои неправильные действия»[558].

Вопрос о реформе полиции, рассматривавшийся непосредственно после революции 1905 г. как достаточно актуальный, постепенно отходил на периферию общественного интереса. По мнению заместителя министра внутренних дел, впоследствии государственного секретаря С. Е. Крыжановского, противодействие быстрому и значительному усилению полиции в широких кругах российской общественности и в Государственной думе было настолько велико, что его не смогли преодолеть ни П. А. Столыпин, ни его преемники на посту председателя Совета министров и министра внутренних дел.

Отношение общества к полиции проявилось на получившем достаточную известность судебном процессе над двумя армейскими офицерами, убившими городового. Молодые люди «в повышенном настроении пели на улице». Сделавшего им замечание городового они избили, в результате чего тот скончался. Офицеры были оправданы по обвинению в непредумышленном убийстве и были приговорены к трем и четырем месяцам ареста на гауптвахте. Публика, выражавшая явное сочувствие офицерам, «встретила приговор бурными аплодисментами, которые были прекращены только по требованию председателя суда»[559].

Вступление России в Первую мировую войну вызвало всплеск общественной активности — от патриотических манифестаций до антивоенных демонстраций и массовых беспорядков при проведении мобилизации. Нередко они сопровождались антиполицейскими выступлениями. Так, в Тамбове во время антивоенной демонстрации выкрикивались лозунги «Бей полицию»; произошло нападение на полицейский участок. В Курске призывники забрасывали полицейских камнями, а в Макеевке нескольких убили. В Орле толпа призывников окружила полицейское управление и требовала мобилизации в армию полицейских[560].

Бескорыстный.

Рисунок Ре-Ми из журнала «Сатирикон»

В то же время общая беда способствовала сплочению общества. Полицейские демонстрировали, что и они являются верными сынами Отчизны, патриотами своей страны, подтверждая это непосредственным участием в боевых действиях на фронтах, содействием армии в иных формах, активизацией борьбы с преступностью в тылу. По приблизительным подсчетам, в войсках находилось «не менее 25 % общего числа городовых, околоточных и полицейских офицеров, которые ушли с началом войны в армию добровольно»[561].

В печати сообщалось о выдающихся примерах героизма полицейских, ушедших на фронт. Журнал «Вестник полиции» ввел даже специальную рубрику «Полиция в армии».

Высокой оценки удостаивались действия и отдельных служащих полиции, и целых подразделений. Так, в августе 1914 г. шли ожесточенные бои с австрийцами на территории Люблинской губернии. «Прежде всего, — пишет корреспондент “Вестника полиции”, — австрийцы вторглись в пограничный Яновский уезд, и именно там проявилась наибольшая растерянность населения. Из общего числа стражников в этом уезде только двое особо выделились своею деятельностью — И. Печеров и И. Левандовский. Первый оказывал энергичное содействие войскам по устройству окопов, по уборке убитых и раненых; при его участии был задержан ряд шпионов (из них четыре еврея были преданы военному суду и повешены) <…>. Второй озаботился зарыть около 300 убитых лошадей и много способствовал вывозу курского передвижного вспомогательного госпиталя из посада Р. в Галицию во время второго наступления австрийцев. Кроме того, 22 стражника проявили большое участие в устройстве окопов, поставке подвод и фуража, зарытию убитых лошадей и т. п.».

Далее он продолжает: «Хорошо зарекомендовала себя полиция Ново-Александрийского уезда, что, конечно, в значительной мере нужно отнести в заслугу начальника ее, капитана К. Н. Блаватского, который, кстати сказать, в настоящее время, оставив службу в полиции, находится на передовых позициях. Здесь некоторые стражники проявили истинный героизм. Так, И. Лукьянец, производя разведку в районе расположения австрийцев, был дважды ими задержан, но оба раза, благодаря находчивости и хладнокровию, успел бежать из плена и доставить ценные сведения начальнику передового отряда о расположении, числе и роде неприятельских войск; неоднократно он заслуживал благодарности командиров полков. И. Яценко, участник русско-японской кампании, прошел в занятый неприятелем район и затем доставил сведения не только о расположении неприятеля, но и его намерениях; он неоднократно бывал в разведках с выдающимся успехом. Старший стражник П. Саблин со стражниками своего участка вел разведку в О… низменности; находясь при штабе одного из кавалерийских полков, он вел разведку с таким успехом, что по просьбе войскового начальства был оставлен при отряде <…>. Ф. Юзвиж, происходя из местных жителей и имея обширный круг знакомых, переходил из деревни в деревню все время, пока в уезде были австрийцы, и добытые сведения передавал нашим войскам. Р. Костенко и П. Потипул, отправившись вместе с телеграфистом в пос. А. для восстановления телеграфа и для разведок, попали к австрийцам в плен, но бежали, захватив с собою телеграфный аппарат, который доставили по принадлежности. Кроме того, 18 стражников неоднократно исполняли очень сложные и ответственные поручения по оказанию содействия войскам, погребению убитых, сбору и вывозу оружия и т. п. <…>