Три века российской полиции - [212]

Яркой демонстрацией отношения просвещенных слоев российских подданных к полиции стала так называемая «банкетная кампания», приуроченная к 40-летию судебной и земской реформ 1864 г. Кампания проводилась во всех крупных городах страны, и в ней приняли участие более пятидесяти тысяч человек. Большинство ораторов, выступавших на банкетах, отмечая прогрессивность и демократичность судебной и земской реформ, говорили о том, что полному претворению поставленных целей в жизнь мешает произвол властей, полиции. Так, В. Г. Короленко в речи на открытии «банкетной кампании» в столице назвал существующий в России политический режим «самодержавно-полицейским». (При публикации речи в газете слово «полицейский» было заменено на «бюрократический».) А известный общественный деятель князь Д. Шаховской, заказавший за свой счет банкет на шестьсот персон, предложил его участникам осудить «творимый полицией произвол»[533]. Популярной стала фраза одного из основателей и руководителей партии конституционных демократов Ф. Родичева: «…у российского правительства гипертрофия полиции и атрофия законности».

Большое участие в проведении «банкетной кампании» принимала студенческая молодежь, для которой это было своеобразной политической школой. Устроители банкетов приглашали также и представителей рабочих[534].

По выражению А. С. Суворина, «банкетная кампания в конечном счете сводилась к одной главной мысли, что “всем надоел полицейский режим”»[535].

В период «банкетной кампании» большой общественный резонанс вызвал судебный процесс в столичном окружном суде по обвинению в клевете редактора-издателя газеты «Гражданин» князя В. П. Мещерского, известного консервативными взглядами. В своей газете он высказал возмущение тем, что предводитель орловского губернского дворянства М. А. Стахович, имевший к тому же высокое придворное звание камергера, опубликовал в издававшемся за границей журнале «Освобождение» статью о бесчинствах, творимых полицией в Орловской губернии. Предводителю губернского дворянства, камергеру, писал князь, неприлично публиковать статью в нелегальном журнале, тем более «по поводу преступлений по службе, совершенных полицейскими чинами». Он утверждал также, что предводитель губернского орловского дворянства «имел умысел воспользоваться этим единичным случаем, для того чтобы бросить обвинительную тень» на всю полицию и администрацию[536].

Обвинение, выдвинутое против князя М. А. Стаховичем, в суде поддерживали знаменитые адвокаты В. А. Маклаков (один из организаторов кадетской партии) и Ф. Н. Плевако. Как отмечал в своих воспоминаниях последний, в их речах не столько обвинялся сам Мещерский, сколько выражался протест против «правового убожества, царившего повсюду», в особенности в деятельности полиции. В итоге редактор-издатель газеты «Гражданин» был признан виновным. Приговор, как сообщали газеты, писавшие об этом процессе, был встречен рукоплесканиями публики.

Многие ораторы, выступавшие на банкетах по случаю юбилея реформ 1864 г., критикуя власть и полицию, в то же время произносили тосты за успехи в служебной деятельности нового министра внутренних дел князя П. Д. Святополка-Мирского, назначенного на этот пост в августе 1904 г. Князь имел репутацию достаточно либерального сановника. В немалой степени этому способствовало то, что в 1902 г. П. Д. Святополк-Мирский, будучи заместителем министра внутренних дел, подал в отставку из-за несогласия с министром В. К. Плеве, имевшим заслуженную репутацию сторонника консервативного, «жесткого» внутриполитического курса. Первые месяцы деятельности Святополка-Мирского по руководству министерством вызывали надежду на либерализацию внутренней политики и, получив название «правительственной весны», расценивались даже как «начало времени доверия между властью и обществом».

Выражая надежду на прогрессивность политики нового министра, либеральная общественность в то же время подчеркивала трудности, которые ожидали его при руководстве полицией. Журнал «Русская мысль» писал в ноябре 1904 г. о том, «как трудно будет <…> перевоспитать даже петербургский полицейский персонал. А насколько это еще труднее по отношению к наводняющим в настоящее время всю Россию деревенским стражникам и урядникам. О “подвигах” их слышно со всех сторон, и рассказами о них можно было бы наполнить целые страницы…» Далее следовали примеры злоупотребления полицейскими властью. В заключение статьи делался вывод: «Вообще полиция не пользуется у населения никаким нравственным авторитетом, что и приводит к тому, что во всех случаях столкновений, где материальная сила оказывается не на ее стороне, она оказывается бессильной для восстановления нарушенного порядка»[537]. Это признавали и сами руководители полицейских органов. Вот характерный пример. Начальник Киевского сыскного отделения в отчете за 1906 г. писал: «В обществе выработался особый неправильный взгляд на функции органов полиции, доходивший до антагонизма и полного презрения к полиции. При столкновении чинов полиции с преступниками <…> население зачастую идет на помощь преступникам или, в лучшем случае, остается равнодушным».