Три тысячелетия секретных служб мира. Заказчики и исполнители тайных миссий и операций - [234]

— Стоп! Что ты глотаешь? — заорала матрона. — Давай сюда!

— Ровно ничего, — заныла Алиса. — Я озябла, вот и все. Понятное дело, я и устала, и нервничаю.

— Ну так одевайся. — Жаба неожиданно смягчилась. — Мы закончили.

Она на несколько минут оставила Алису одну и вернулась с чашкой молока.

— Выпей, — предложила она. — Не похоже, что ты хорошо питаешься.

Алиса не попалась на ее показное дружелюбие.

— Вы очень добры, — сказала она, — но я терпеть не могу молоко.

— Пей, говорят тебе! — грубо настаивала немка, вернувшись к своим прежним манерам.

Алиса была уверена, что в чашке налито рвотное. Ее стошнит, и наружу выскочит бумажный шарик. Взяв чашку, она скривилась, сделала вид, будто пьет. И вдруг начала задыхаться и кашлять. Чашка выскользнула из ее дрожащих пальцев, упала и разбилась.

Это выглядело настолько естественно, что Жаба ничего не заподозрила. Идти за второй чашкой «целебного» молока не стоило; пока она снова приготовила бы рвотное, естественный процесс пищеварения все равно испортил бы бумагу.

Так Алиса вырвалась еще из одной полицейской западни, но кольцо вокруг нее сжималось все плотнее. Друзья предостерегали, советовали отдохнуть или тайно перебраться в Лондон и воспользоваться заслуженным отпуском, но она смеялась над их тревогами. Оставалось лишь усиленно ее охранять от опасности.

Дети на службе

В свою разведывательную сеть Алиса вовлекла ряд смышленых и озорных пострелов. Когда немецкая контрразведка усилила свою бдительность, они оказали огромную помощь. Ее агенты, которым приходилось передвигаться в опасных районах, приближенных к военным зонам, постоянно нуждались во всевозможных паспортах, удостоверениях личности, визах и отметках полиции. Всех этих документов вечно не хватало, несмотря на усиленную деятельность Бернара и де Гейтера по изготовлению фальшивок.

Благодаря своим мальчуганам Алиса нашла способ продлить срок действия одного бесценного пропуска — настоящего или поддельного, — так что она сама, Шарлотта и другие агенты могли пройти через несколько отделенных порядочным расстоянием контрольных постов в один и тот же день. Дети из ее команды резвились где угодно, и их редко останавливали или расспрашивали. А поскольку они выглядели настоящими бродягами и оборванцами, прусские фельдфебели считали ниже своей чести приказывать их обыскать. Этим можно было воспользоваться, так как мальчишка мог быстро пронести обратно пропуск агенту, дожидавшемуся по эту сторону кордона.

В одной бельгийской гостинице, куда Алиса или Шарлотта обычно приходили несколько часов отдохнуть, у хозяйки было трое ребятишек, которые помогали оберегать разведчиц от ареста. Алиса спала здесь всегда в одной и той же комнате. Тревоги, налеты полиции случались очень часто.

Полиция! У входа в гостиницу раздавался громкий стук, слышались настойчивые требования открыть. Хозяйка, муж которой находился в армии, практически не спала всю ночь, зная, что укрывает под своей крышей разведчицу. При первых же звуках тревоги она бежала к Алисе и будила ее.

— Они пришли, мадемуазель.

Пояснять, кто «они», было излишне.

Алиса, с привычностью человека, в любой момент готового прервать сон, быстро вскакивала с постели и закутывалась в тяжелый темный плащ. Поднявшись по внутренней лестнице на чердак, она вылезала в окно, на крышу. Узелок со своими вещами она прятала за большую дымовую трубу. Здесь она и пережидала визит полиции в любую погоду.

А в комнате, смежной с той, в которой спала Алиса, будили троих мальчишек, спавших вместе в одной кровати. Старший поспешно занимал постель, только что покинутую Алисой. Все прикидывались спящими, пока полиция осматривала эту часть дома. Мальчики даже были приучены не вскрикивать, а только с деланым испугом прятаться под одеяло, если к ним обращались с вопросами.

Немцы с карманными электрическими фонариками с бесцеремонным шумом переходили из комнаты в комнату, но ничего подозрительного обнаружить не могли. Во всех постелях находились спящие. Раздраженные, они с бурчанием удалялись. Когда они уходили, мать опять укладывала ребят в их общую постель, а Алиса спускалась с крыши.

Учитывая постоянное нервное перенапряжение, здоровье Алисы стало сдавать. Она рисковала подхватить воспаление легких, перебираясь вплавь через ледяной канал, и безжалостно растрачивала свои физические ресурсы. Никому из профессиональных разведчиков не могло быть позволено работать на «передовой» в течение столь долгого времени. Однако Алиса просила у своих начальников все больше и больше доверять ее организации, что, соответственно, значительно повышало и ответственность, лишения и опасность для нее — ее главного инженера. Военные процессы, налеты и аресты, показные казни осужденных шпионов убедили некоторых из ее не слишком близких союзников в том, что настал подходящий момент, чтобы прекратить сопротивление. Но ни она, ни Шарлотта не собирались отступать.

До того рокового дня, когда Шарлотта получила два сообщения. Первое было подлинное, от Алисы, только что переправившейся в Голландию; в нем простым кодом сообщалось, что она в безопасности. Но другое, написанное незнакомым почерком, требовало, чтобы Шарлотта немедленно явилась в одну захолустную гостиницу — «ради Алисы».