Три стороны медали - [53]

Еще толком не придя в себя и ничего не соображая, Торстен попытался встать. Голова и шея отозвались вспышками боли, и он скорчился на четвереньках, выворачивая желудок. Смятый шлем перекосило, глаза заливала кровь, и гвардеец с трудом разглядел происходящее.

Едва не убившая норда ящерица опрокинула Тарна и азартно рвала когтями кольчугу октата, пытаясь добраться до беззащитной плоти. В теле твари торчали сразу два меча, а к ней, подволакивая ногу и оставляя кровавый след, с трудом хромал Ритал, сжимавший в руках кинжал.

Еще одна ящерица, кружилась вокруг Келя, отчаянно пластующего воздух клинком и не подпускавшего к себе рептилию. Залитый кровью хамелеон теперь был хорошо заметен даже в освещаемом пожаром тумане. Рядом в предсмертной агонии бился гвардеец. Шлема на бойце Сплава больше не было, а из разорванного горла хлестала кровь. В широко распахнутых глазах еще теплилась ярость, но горячка боя быстро уступала место боли и отчаянию.

Атаковавший Келя хамелеон не столько стремился расправиться с ним, сколько пытался обойти солдата и добраться до волшебницы. Гвардеец пока держался, но было очевидно, что этот противник для него слишком быстр и живуч. В груди ящерицы торчал арбалетный болт, а на теле виднелось несколько глубоких ран, но не было похоже, чтобы ее это сильно беспокоило.

Торстен понял, что они уже проиграли бой и зарычал от ярости. Норд попытался встать на ноги, но земля качнулась перед глазами, и гвардеец беспомощно растянулся на залитой кровью и рвотой траве. Торстен застонал от боли и отчаяния, не сразу сообразив, что упал он не только из-за слабости.

Нападавшая на Келя тварь провалилась в расступившуюся землю и теперь извивалась, пытаясь вырваться из быстро смыкающейся ямы. А в ящерицу, всеми четырьмя лапами рвавшую Тарна, вонзилась молния. Обугленного хамелеона отбросило в сторону, он задергался и попытался встать, но могучий порыв ветра вдавил извивающееся тело в землю, а невидимое лезвие рассекло его пополам.

Еще не до конца веря в происходящее, Торстен смотрел, как на залитую кровью траву опускаются две фигуры. Первый маг сразу деловито направился к раненым, хотя на целителя он совсем не походил. Норд готов был биться об заклад, что это боевой маг земли. А вот второго адепта, служителя воздуха, гвардеец узнал сразу.

— Тош! — Торстен улыбнулся толстяку и вновь потерял сознание.

Глава 7

В дверь осторожно постучали. Ирси широко зевнул, потер красные от недосыпа глаза и отложил в сторону фолиант с записями о проводимых над ним и другими пленниками экспериментах. Массивный дубовый стол весь был завален книгами и свитками. Труды виднейших магов перемежались с дневниками безумных ученых, переписанные сотни раз учебники лежали рядом с существовавшими в единственном экземпляре уникальными трактатами.

Из этой кучи выглядывало и несколько тетрадей, испещренных уже собственным мелким и корявым почерком Ирси. Чернильница и гусиные перья предусмотрительно были задвинуты в дальний угол стола, подальше от ценнейших рукописей и манускриптов. Там же притулилось и бронзовое блюдо с обглоданными костями цыпленка, а вот бутылка разбавленного вина, напротив, стояла на деревянном полу прямо рядом с массивным креслом.

Несмотря на то, что сейчас был день, все ставни в комнате были закрыты, и ее освещали только развешенные вдоль стен свечи и масляные лампы. От прогорклого запаха гари немного першило в горле, но ульду лучше всего работалось именно в такой обстановке.

Ирси задумчиво провел пальцем по потертому кожаному переплету дневника Зэала — мага, чья мечта о создании новой расы навсегда перевернула жизнь юноши. В дверь опять постучали, на этот раз уже настойчивее. Ульд откинулся на мягкие, набитые пухом и обтянутые бархатом подушки и с наслаждением потянулся.

— Кого там нелегкая принесла? — недовольно спросил Ирси.

— Это я, — раздался из-за двери робкий голос Юлианы.

— Ну так входи, чего стучишься, будто замыслила что недоброе, — искренне рассмеялся ульд. Каждый визит этой девушки доставлял ему море удовольствия.

Ирси не знал почему, но Юлиана влюбилась в него по уши. Ульд привык к человеческим женщинам и раньше он не преминул бы сполна воспользоваться ее чувствами, но не теперь. Сама девушка ему нравилась — не слишком большого роста (хотя и чуть выше ульда), темноволосая, с правильными чертами лица и красивой улыбкой. Оправившись от истощения, она немного утратила стройность, но назвать ее полной не поворачивался язык. Еще одним приятным достоинством была пара внушительных полушарий, призывно покачивавшихся в такт каждому движению девушки.

Но теперь Ирси сначала думал, а потом делал. Ульд ясно отдавал себе отчет, что вдоволь покувыркавшись с девушкой, он отправится в объятия следующей сговорчивой красотки. Никаких чувств к Юлиане маг не испытывал, а значит расставание было неизбежно. Предсказать реакцию самой девушки и ее брата ульд не взялся бы, а рисковать их расположением не хотелось.

Сначала Ирси решил честно признаться Юлиане, что ничего к ней не испытывает и убедить, что вместе им не быть, но по здравому размышлению передумал. Чувства девушки были хороши крючком, обеспечивающим полную лояльность, и он просто делал вид, что не замечает ее страданий. Открыто признаться в любви она не решалась, на многочисленных других пассий ульда смотрела волком, но не кидалась, так что юношу все устраивало. Он даже находил определенное удовольствие, то заигрывая с Юлианой, а то, наоборот, воздвигая между ними ледяную стену отчуждения.