Три статьи о еврейском образовании - [4]

Высокая еврейская наука, с которой связаны наши чаяния и без которой тотчас угаснет интерес даже к ивриту, требует, несомненно, очень обширной и глубокой эрудиции.

Зато результатом ее должны быть знания, истинные понятия о человеке, об обществе, о жизни. Дискуссии, заполняющие наши столь оригинальные по форме книги, говорят о человеке сегодняшнем… Что они говорят? — именно это важно. Если они говорят истину, надо заново понять их, осмыслить, присвоить их, пользоваться их словами в нашем повседневном языке. Не стоит беспокоиться: думать — вовсе не означает высказывать нечто догматическое, это значит — выводить суждения на уровень дискуссии. Духовная жизнь существует не в ответах — она в вопросах. Надо, чтобы на самом высоком интеллектуальном уровне пробудилась жажда живых истин, а не один только археологический интерес.

Но для такого преображения иудаизма требуется существование еврейской жизни, еврейского общества и, в конечном счете, еврейского государства. Оно нуждается в институциях. Именно этого в первую очередь ожидают евреи диаспоры от государства Израиль.

В настоящий момент Израиль не соответствует этим ожиданиям. Слишком много повседневных проблем и опасностей рассеивают его внимание. Но пусть, по крайней мере, будет известно, что иудаизм диаспоры не может согласиться с той трактовкой еврейской культуры, которая до сих пор экспортировалась из Израиля. В своих совершенно светских формах она существует всего несколько десятилетий. Она рассматривает иудаизм так, слово у него не было прошлого. Она гордится вычеркиванием тысячелетий экзегетической традиции, потому что отныне может понимать Библию непосредственно, глядя на свою землю. Ее не смущает тривиальность интерпретаций, не имеющих за собой истории. Тем самым лишь подчеркивается ее отличие от цивилизации Запада, историчной по своей сути, — отличие, ощутимое уже со школьной скамьи. Там, на Западе земля слишком родная и знакомая, чтобы можно было усомниться в свидетельствующем о ней языке. Там ценность языка книжной культуры произрастает и основывается на очевидной полезности и привычности языка разговорного. Израиль же, в своих попытках создания единства из различных по своему происхождению и интеллектуальному уровню элементов, кажется огромным всенародным университетом. Европе незнакомо это таинство возрождающейся к жизни земли. Той земли, которая должна быть ценностью нашей истории, но не ее отрицанием, — не в этом ли, в конечном счете, весь сионизм? Но сегодня многие молодые люди в Израиле любят высмеивать сионизм. Вы этого именно добивались, господа скороспелые материалисты?

В Израиле смеются над евреем, который ищет основания своего бытия, над „сомневающимся евреем“. Порождение долгих веков изгнания, приученный доказывать право на собственное существование в мире, опасном поначалу своей жестокостью и враждебностью, затем — своей преувеличенной радушностью и готовностью принять, „сомневающийся еврей“ оказался не у дел в Израиле. Великолепное достижение! Жить, задаваясь вопросом о смысле собственного бытия, оправдывать его миссией, выходящей за пределы биологической безопасности плоти и крови… Разве это присуще лишь еврею в изгнании, и не присуще — просто еврею, или же — просто человеку? Если изгнание способствовало расцвету такой жизни, значит, оно представляет собой великий период еврейской и общечеловеческой истории!

Было бы, конечно, несколько дерзко давать уроки иудаизма из Парижа в Иерусалим. Это не является нашей целью. Но если нас спрашивают о причинах нашей неудачи в деле еврейского образования, надо честно поставить вопрос и искренне ответить на него. Для возрождения интереса к ивриту в диаспоре недостаточно ни щедрых деклараций подслащенного гуманизма, ни криков боли и радостей победителей. Девять десятых еврейского народа ожидают от Израиля — зачастую в наивной форме тоски по Родине — ответа на вопрос „сомневающегося еврея“. Недостаточно просто стереть, растворить этот вопрос поколений в бессознательной активности крестьян и солдат. Нет, никто не хочет умалять их достоинства. Но Израиль не обладает привилегией на мужество и героизм. Их величие, с нашей точки зрения, связано с целями, выводящими человека за рамки биологического порыва. Они делают основания бытия оправданием человеческого существования. Само мужество строителей Израиля стало возможным благодаря этим целям, которые Библия и Талмуд удерживали в их сознании. Соображения, до смешного изысканные и академичные! Но, по крайней мере, они отражают не покойное благополучие буржуазного мира, но Европу, разоренную Гитлером. Израиль не может остаться к нам глухим. Он не может заставить мир признать себя, находясь во враждебном окружении. Он не может обеспечить собственный политический суверенитет, который отвечал бы чаяниям девяти десятых еврейского народа, что остается вне Израиля. Он должен взять на себя ответственность за общую для всех историю. Мы являемся ядром, привязанным к его ногам, но без этого ядра ему не сохранить равновесие.

Если же он не ответит никогда, мы будем свидетелями конца истории. Тогда будут говорить, что в ХХ веке еврейство закончило свой путь двумя способами: одна часть его затерялась среди народов Запада, другая — среди государств Ближнего Востока.