Три ролика магнитной ленты - [32]

…Недавно на нашем участке произошло чрезвычайное происшествие.

— Стащили! Украли!.. — растерянно бормотал рябоватый шлифовщик дядя Вася, стоя возле своей инструментальной тумбочки.

— Что украли? — спросил я.

— Шапку! Понимаешь, новую шапку, с получки в воскресенье купил. И нет ее, стащили!.. Бычкову показывал, черная такая, с цигейковым мехом.

— Когда же это?

— Ночью, должно быть, во второй смене. Кто-то из наших: такие замки только мы делали. Их, не зная, не откроешь.

Подошел Ковалев. Дядю Васю окружили другие рабочие.

— Кто ж мог? А дорогая шапка?

— Полтораста целковых отдал.

Неловкое молчание.

— У меня тоже намедни комбинезон стянули, — сказал Самосадов.

— А у меня на той неделе комплект сверл украли.

— Да-а, — огорченно протянул Ковалев. — Такого у нас еще не было.

Все понятно — на участке объявился вор. Отвратительно, когда кто-то из своих начинает воровать. Каждому кажется, что могут подумать на него.

Ковалев стоит нахмуренный, брови сомкнул.

— Во второй, смене, говорите?

— Ну да. Вчера уходил домой, оставил здесь.

— Кто у нас работал во второй смене? Гайнуллин, Сушков и Бычков? — спросил Самосадов. — Гайнуллин не в счет. Этот сам скорей отдаст, чем возьмет. Кто-то другой сработал.

— Поспешных выводов делать не будем, — предостерег Ковалев. — Нужно проследить как следует.

Дядя Вася грустно покачал головой.

Я знал, что у него в Мордовии большая семья, которую он собирался перевезти, как только дадут квартиру. Сам он во время войны был мобилизован в трудармию, да так и остался на заводе, и теперь отсылал семье деньги. Пропажа шапки для него — тяжелый случай.

Минут через сорок вернулся Ковалев и сказал:

— В общем так, дядя Вася, цехком сотней рублей поможет. Напишите заявление. Моих двадцать пять возьмите.

— Зачем же…

— Берите.

Дядя Вася растерянно принял деньги. Я достал десять рублей, которые мать оставила мне на мелкие расходы и тоже отдал. Подошли Самосадов и другие рабочие и тоже выложили, у кого сколько было. Дядя Вася смущенно улыбался, не зная, как и благодарить.

Шапка нашлась через два дня. Дядя Вася случайно увидел ее на голове у одного парня из нашего же цеха, когда мы спешили в столовую обедать.

— Послушай, дорогой! — обратился к парню дядя Вася. — Где ты приобрел эту шапочку?

Парень неохотно остановился.

— Купил, а что?

— В магазине купил или где еще?

— С рук взял.

— А у кого, не скажешь?

— В цехе работает, только не знаю, на каком участке.

Дядя Вася оживился. Я тоже с любопытством смотрел на парня.

— А какой он из себя-то?

Парень задумался, посмотрел поверх нас и сказал:

— Остроносый такой, веснушчатый.

Сомнений не было — Гришка.

И вот он явился на смену. На него устремлены несколько пар глаз. Насмешливые, злобные, только не равнодушные. И во всех можно было прочесть одно — презрение. Гришка сразу ощутил на себе колючие взгляды, съежился и торопливо прошмыгнул к своему верстаку.

— Здорово, керя!

Перед ним остановился Костя, широко расставив ноги и сжимая в карманах кулаки. Гришка трусливо завертел глазами. Кругом рабочие, хмурые, разгадавшие его подленькую тайну.

— Шарим, значит? — продолжал Костя. — У своего же товарища, у работяги, тащим? Так, что ли?

— Чего шарим? Ничего не шарим…

— Ах ты, гад! — Костя схватил Гришку за грудки и подтащил к парню, у которого обнаружили шапку. — Кто ему шапку продал?!

Глаза у Гришки забегали еще быстрей, на носу поверх веснушек выступили капельки пота.

— Отвечай, шкура!

— Ну, я…

— А где взял? Вот в этой тумбочке! — Костя посмотрел на стоявших вокруг рабочих. — Комбинезон у Самосадова увел?

— Какой комбинезон?

— Какой, Самосадов?

— Да старенький, не жалко.

— Не в этом дело, — вмешался Ковалев, молча наблюдавший за тем, что происходит. — Коль появился прыщик — может быть и нарыв.

— Вот именно, — вставил Гайнуллин. — Начал с комбинезона, а закончил…

— Тюрьмой! — перебил его другой рабочий.

— Что будем делать с ним, а, братцы? — спросил Костя, все еще не выпуская Гришку из рук.

— Отдубасить как следует! — предложил парень, который купил у Гришки шапку.

Гришка трусливо покосился на Костю, боясь, что он первым начнет его бить.

— В милицию надо отправить, — посоветовал Гайнуллин.

— Нет, в милицию не годится.

— А чего с ним нянчиться! Выгнать с завода к ядрене-фене!

— Я вот что предлагаю, — сказал Ковалев. — Бить его, конечно, не надо, в милицию отправлять тоже не следует. Будем просить цеховое начальство, чтоб перевели его на два месяца в АХО стружку возить по тарифу третьего разряда.

— Это правильней будет, — одобрил дядя Вася. — Нехай его повозит стружку, наука будет.

Так и порешили.

Назавтра Гришку перевели в административно-хозяйственный отдел. Я видел его за цехом, где стружку валят. Он катил большую тачку. Заметил меня — осклабился. Удивительно, как он может после того, что случилось, спокойно глядеть товарищам в глаза?!

Март

Миновал косматый январь, прошуршал поземкой напоследок. Отшумел вьюгами и метелями февраль, и вот уже робко, неуверенно, дохнув первым весенним теплом, ступил март. Гребенками сосулек повис на краях крыш и на ветках деревьев, заворковал первыми несмелыми ручейками. И хотя временами бушевали метели, а по утрам трещали морозы — он с каждым днем уверенней и уверенней входил в свои права.