Три пункта бытия : Роман, повесть, рассказы - [136]
Иван Иванович был агентом по снабжению, а вскоре стал и начальником отдела. Иван Иванович был самым пожилым в самодеятельном коллективе, но никто так не играл молодых любовников, как играл он. Никто так не танцевал. Никто так не пел: «…все отдал бы…»
Никто и никогда не шел ради меня на такие жертвы: Иван Иванович оставил свою семью. Мы поженились, и вскоре у нас родилась девочка — Верочка-младшая.
Теперь моя дочь, Верочка-младшая, учится в том же большом волжском городе, в котором я, Верочка-старшая, двадцать один год тому назад кончила лесной техникум.
Теперь…
Генералов, размахивая чемоданчиком, прошел через первую квадратную комнату, в которой стоял большой, тоже квадратный, обеденный стол, диван в ситцевом, с цветочками, чехле, а простенок между окнами был заполнен фотографиями, отдернул ситцевую, с теми же пестрыми цветочками занавеску на дверном проеме и оказался в комнатке совсем маленькой, в которой было два предмета: большой сундук и большая кровать. На кровати, среди белых подушек, лежал умирающий Иван Иванович — седой, худой, с костлявыми руками, которые он держал, вытянув строго вдоль туловища, поверх пестрого одеяла. Даже и непонятно было — жив Иван Иванович или уже нет. Генералов озадаченно смотрел на него.
Иван Иванович медленно повернул голову и тихо сказал:
— Садись, Генералов… Не стоять же ты пришел.
Генералов поставил свой чемоданчик на сундук, сел рядом.
— Чего молчишь-то? — спросил Иван Иванович. — Разговаривай! Не молчать же ты пришел?
— В кавказский дом ходил…
— Опять?
— У них сроду электричество не горит, а кранты текут, у этих кавказцев. А подводка у них промерзает.
— Нынче уже тёпло… — вздохнул Иван Иванович. — Тёпло ведь?
— Каплет. Но у кавказцев — все одно промерзает. А чего звал-то? Срочно? Срочно звал, тогда давай сам и разговаривай!..
— Вот уж Камушкин придет.
— Придет не придет твой Камушкин, а нам что, же — молчать?
— Еще Боковитый обещался.
— Целый сельсовет собираешь. А повестка дня?
— Придут, тогда и повестка объявится…
— Большая повестка?
— Из трех пунктов.
— Из трех? А успеем?
— Кто как, а я успею! — заверил Иван Иванович.
Генералов вышел в большую комнату и тотчас вернулся со стулом в руках. Стул был с невысокой полукруглой спинкой. Генералов не сразу втиснулся в этот стул, а когда втиснулся, сказал:
— У кавказцев, похоже, старшая дочка снова ждет…
— У них так: то старшая, то младшая. Холостого года нет.
— Зятья подобрались деловые…
— И вот еще беда: пакли нету.
— Какой пакли?
— Ну сальник-то на кранты ставить ты из чего же будешь? Может, из древесной стружки?! Стружки у нас на станции Ветка, слава богу, хватает… А пакли нет. С паклей промблема.
— Чего там надо пакли-то на сальник? Вот! — Приподняв руку, Иван Иванович и показал на пальце, как мало надо пакли: с ноготок.
— И того меньше, — кивнул Генералов, — но все равно надо. Все равно выходим на промблему пакли. Однако, Камушкин пришел, а? — прислушался он.
Вошел Камушкин, небольшого росточка человек в стареньком, но аккуратно выглаженном темном костюмчике, в ярко-красном галстуке и с портфелем в руках. Он осмотрелся, особенно внимательно поглядел на Ивана Ивановича, поставил портфель на сундук рядом с генераловским чемоданчиком, потом вышел за занавеску, а когда вернулся с таким же полукруглым стульчиком в руках и уселся на нем поудобнее, тогда и сказал:
— Ну, привет, привет, Иван Иванович! При-вет!
— Привет, Камушкин, — отозвался Иван Иванович. — Я же говорил… сейчас Камушкин придет… явится.
— Кого еще ждем? — спросил Камушкин.
— Боковитого, — ответил Генералов.
— Хм… Начальство ждать, все равно что… Да он и не придет. Я видел, он в контору пошел. Сам видел. Собственными глазами.
— Это и значит — придет. И даже не придет, а приедет — на конторском на «газике».
— А я говорю…
— Сиди и жди! — прервал Камушкина Генералов. — Неужели непонятно — сидеть-ждать?
— Ты, Генералов, в любом деле как дома. Чуть вошел — уже ответственный распорядитель!
— Где в доме есть крант — там я и распорядитель!.. Ну, как и что, Камушкин? Ты же эту зиму еще и в школе учить — как там глядится нынешнее молодое поколение? Двойки-то ставишь ему? По художественной литературе?
— И еще ставил бы. Но начальство не велит. Поскольку происходит борьба за успеваемость.
— И правильно, — кивнул Генералов. — Распусти вас, так вы всему на свете двоек наставите! Нет, действительно, Иван Иванович, надо начинать! Мы этого товарища Боковитого верно что не дождемся: я вспомнил, в прошлом годе я его шесть часов ждал. Я сижу в приемной, он сидит в кабинете, так шесть часов друг дружку и пересиживали.
— Чья взяла? — спросил Камушкин.
— В том все и дело — его взяла. Ему как не взять-то? Что не сидеть-то, хоть в какой обороне? Ему чай подносят. С сахаром. И горячий. А ты сиди с голодными кишками. В нужник и то ни-ни. Секунды нету.
— Ну и ты тоже не мальчик, мог бы и сообразить, запастись каким-нибудь сухариком.
— Откуда было знать? Предвидеть — откуда?
— А ты знай: человек должен смотреть вперед, то есть обладать предусмотрительностью.
— А вот ты, Иван Иванович, обладал?
— Ну как же! Я… бывало, когда… к большому начальству… Я, было дело, ездил в министерство, так…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Произведения старейшего русского писателя Сергея Павловича Залыгина (род. в 1913 г.), всем своим творчеством продолжающего великие традиции гуманизма и справедливости, хорошо известны российскому читателю. Книги Залыгина говорят о многообразии жизни, о духовной силе человека, его неисчерпаемых возможностях. Включенные в настоящий сборник произведения последних лет (роман «Свобода выбора», повести и рассказы, а также публицистические заметки «Моя демократия») предлагают свое объяснение современного мира и современного человека, его идеалов и надежд, свой собственный нравственный и эстетический опыт.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Тропы Алтая» — не обычный роман. Это путешествие, экспедиция. Это история семи человек с их непростыми отношениями, трудной работой и поисками себя. Время экспедиции оборачивается для каждого ее участника временем нового самоопределения. И для Риты Плонской, убежденной, что она со свое красотой не «как все». И для маститого Вершинина, относившегося к жизни как к некой пьесе, где его роль была обозначена — «Вершинин Константин Владимирович. Профессор. Лет шестидесяти». А вот гибнет Онежка, юное и трогательное существо, глупо гибнет и страшно, и с этого момента жизнь каждого из оставшихся членов экспедиции меняется безвозвратно…
Книга известного советского писателя Сергея Павловича Залыгина включает роман "Южноамериканский вариант", фантастическую повесть "Оська – смешной мальчик" и рассказы. Это произведения о непростой жизни и делах очень разных людей. Автор стремился показать своих героев во всей сложности их характеров и окружающей обстановки, в те моменты, когда с наибольшей яркостью проявляются в человеке черты его натуры.
Всё началось с того, что Марфе, жене заведующего факторией в Боганире, внезапно и нестерпимо захотелось огурца. Нельзя перечить беременной женщине, но достать огурец в Заполярье не так-то просто...
Два одиноких старика — профессор-историк и университетский сторож — пережили зиму 1941-го в обстреливаемой, прифронтовой Москве. Настала весна… чтобы жить дальше, им надо на 42-й километр Казанской железной дороги, на дачу — сажать картошку.
В деревушке близ пограничной станции старуха Юзефова приютила городскую молодую женщину, укрыла от немцев, выдала за свою сноху, ребенка — за внука. Но вот молодуха вернулась после двух недель в гестапо живая и неизувеченная, и у хозяйки возникло тяжелое подозрение…
В лесу встречаются два человека — местный лесник и скромно одетый охотник из города… Один из ранних рассказов Владимира Владко, опубликованный в 1929 году в харьковском журнале «Октябрьские всходы».
«Соленая Падь» — роман о том, как рождалась Советская власть в Сибири, об образовании партизанской республики в тылу Колчака в 1918–1919 гг. В этой эпопее раскрывается сущность народной власти. Высокая идея человечности, народного счастья, которое несет с собой революция, ярко выражена в столкновении партизанского главнокомандующего Мещерякова с Брусенковым. Мещеряков — это жажда жизни, правды на земле, жажда удачи. Брусенковщина — уродливое и трагическое явление, порождение векового зла. Оно основано на неверии в народные массы, на незнании их.«На Иртыше» — повесть, посвященная более поздним годам.
«В обед, с половины второго, у поселкового магазина собирается народ: старухи с кошелками, ребятишки с зажатыми в кулак деньгами, двое-трое помятых мужчин с неясными намерениями…».