Три плова - [5]

- Я слышал, - сказал он,- что один стрелочник предотвратил крушение. Верно это?

- Верно, - ответил, вздрогнув, Рамазан.

Он встал, торопливо со всеми попрощался, надел фуражку и, выходя из парикмахерской, сказал как бы невзначай:

- Это я стрелочник. Это я предотвратил крушение…

И Рамазан зашагал по ночным улицам. В этот вечер его не радовали даже огни, так празднично раскинутые по площадям. Хоть возвращайся назад к этому масленщику, чтоб послушал, как Рамазан стоял вчера на посту номер три! Надо нарисовать перед старичком картину: сперва все шло, как положено. Завиднелся состав с цистернами из Черного города…

«Разрешил я ему проезд, - в мыслях рассказывал масленщику Рамазан, - но через небольшое время замечаю: беда! По тому же пути мчится навстречу цистернам сухогрузный из Кишлы. Сорок вагонов, понимаешь, отец? Скажи сам: худо было бы, если б я растерялся, верно?»

Рамазан огорчался все более, что не рассказал масленщику, как он мгновенно приспособил сигналы. Он принял поезд из Кишлы на запасный путь. И состав из Черного города имел перед собой свободный проезд.

«Спасибо тебе за всю станцию Баку-Вторая!» - крикнул прибежавший к нему Мамед.

Поцеловав Рамазана, он посоветовал ему рассказать о происшествии начальнику Ивану Политотделу. Фамилия начальника была Бобрышев, имя и отчество Иван Тихонович, но обоим стрелочникам ни фамилия, «и отчество не давались, и они сделали из должности начальника фамилию.

«Не пойду, - сказал Рамазан. - Иван Политотдел ругаться станет: зачем пришел, раз тебя не звали?»

В России была зима, а в Баку несколько дней лил дождь. Он шел днем и ночью, наполнив сладкими испарениями воздух и землю. Стрелочники на станции Баку-Вторая ежились от сырости; они кляли разорвавшееся над головой небо, зло косились на огромные, ползшие из-за хребта тучи. Но никто из стрелочников не желал отправиться на склад за плащами. Кладовщик их зря у себя ждал; он даже просил несколько раз старших агентов взять для стрелочников плащи и расписаться.

«Расписываться не будем, - отказывались агенты. - Еще пропадут, а ты за них отвечай!»

Старательный Рамазан пошел тогда на склад и приволок оттуда плащи для всей смены. Стрелочники благодарили его, похваливали за смелость. А в других сменах так и дежурили без плащей. Сырость проползала в кости, но охотника расписаться в ведомости все не находилось. Рамазан возмущался:

- Кошка - и та не боится, когда гонится по крыше за воробьем,- сказал стрелочнику второй смены Рамазан.- А ты человек - и боишься!

- Я свою шкуру больше денег ценю, - недовольно ответил сменщик.

- Я ее тоже ценю, - поспорил Рамазан, - а ответственности не боюсь. Ты знаешь, кто ее боится? Вот спроси у Ивана Политотдела.

Как раз в тот день Рамазана позвали к начальнику. Иван Тихонович сидел в кабинете один, писал бумаги. На его столе стояла пепельница, похожая на цистерну. Ему, видно, работалось трудно, так как он запустил в свою большую и светлую гриву все пять пальцев левой руки и отчаянно дергал волосы, то скручивая их, то раскручивая.

Рамазан сел в кресло, взял в руки пепельницу,, потрогал глазурь. Ставя пепельницу на место, он заметил маленькую, но толстую книжку, где рядом с русскими словами стояли тюркские.

- Что такое? - спросил Рамазан, показав на книжку.

- Русско-тюркский словарь, - ответил начальник.

- Зачем?

- Как, зачем? - удивился начальник. - Изучать!

- Тюркский язык изучаешь? - с недоверием спросил Рамазан.

- Да, изучаю ваш язык.

- Разве выучишь?

Начальник тогда сказал несколько стихов на языке Рамазана Алиева. Когда разговорились, Рамазан узнал, что начальник читал также азербайджанские сказки и древние истории, каких не знал и Рамазан. Читал их начальник политотдела по-русски.

- Зачем тебе? - спросил Рамазан.

Начальник ответил, что хочет изучить культуру братского народа, среди которого он живет.

- Приказ такой? - спросил Рамазан.

Начальник засмеялся.

- А хотя бы и приказ! Значит, хороший приказ, верно? - сказал Иван Политотдел.

В дверь просунулась голова в форменной фуражке. Начальник попросил голову подождать: «Вот закончу дело с этим товарищем», Рамазану понравилось, что Иван Политотдел считает разговор с ним делом. Они выпили по стакану чаю.

- Ты - хороший человек, и чай хороший, - сказал Рамазан,- а мы с тобой никогда вместе плов не ели.

И, словно угадывая будущее, Иван Политотдел ответил так:

- Что до плова, то обязательно поедим с тобой и обязательно вместе!

Он расспросил еще стрелочника про жену и сына. Рамазан показал фотографию голого Сафар Али. Мальчик подрос, кривые ножки давно выпрямились.

- Горе, начальник! Бабушка видеть его уже не может. Мамаша моя, старая Миранса, совсем ослепла. То хоть примечала, голый Сафар Али или в рубашке, а теперь не отличает дня от ночи! - жаловался Рамазан.

Начальник посочувствовал ему. Проводив Рамазана до двери кабинета, он сказал:

- Есть такая новость: вечером созовем общее собрание. Понимаешь, страна, промышленность идут в гору, а наши железнодорожные дела в неважном состоянии. Вагоны перевозят меньше, чем нужно, паровозы часто портятся, ломаются…

- Да, про нас плохо говорят, - согласился Рамазан.