Три ночи - [6]

Всю дорогу в лес и обратно Виктор Петрович, мало обращая внимания на окружающую природу, сосредоточенно думал только о том, что ему во что бы то ни стало необходимо заснуть как следует днём. Даже задумчивые, величавые сосны не навеяли на него ничего, кроме желания лечь под ними и выспаться. С этой целью он несколько раз останавливался пред укромными местечками, но опасение лечь на голую землю всякий раз удерживало его от такого рискованного, по его мнению, шага. Пробродив часа три по лесу, присаживаясь иногда на пни отдохнуть и выкурить папиросу, Крупицын вернулся на хутор усталый и ещё более раздражённый.

— Может быть, с прогулки-то проголодались? Позавтракать не хотите ли? — осведомилась Пелагея Игнатьевна. — А то, может быть, сразу обедать станем? Мы ведь по-деревенски в двенадцать часов обедаем!

Виктор Петрович посмотрел на часы и, так как было уже без пяти минут одиннадцать, ответил:

— Нет, уж лучше подожду обеда, а после завалюсь спать… Только нельзя ли как-нибудь потемнее сделать в комнате?

— Можно, можно, я прикажу ставни закрыть. Вчера я не велела, думала, как бы душно вам не было… Я сама с открытым окошком сплю! Ну, как теперь ваш ревматизм? — осведомилась Пелагея Игнатьевна о здоровье гостя.

— Пока ничего… — ответил тот.

— Вот в том лесу, где вы гуляли, множество муравейников… Хорошо бы вам попробовать это средство! Уж так помогает! — заключила она.

— Экстракт бы, что ли, как-нибудь составить из них, чтобы только не подвергаться описанному вами способу лечения? — произнёс Крупицын, видя её настойчивость и глубокую уверенность в целебном свойстве муравьёв.

— Не-ет, это всё не то будет! — убеждённо заявила Пелагея Игнатьевна. — Помогают именно живые муравьи.

— Пирог-то сами загибать придёте? — просунув в дверь голову, спросила шарообразная Марьюшка.

— Иду, иду! — откликнулась хозяйка и поспешила на кухню.

Виктор Петрович остался один и, предвкушая близость сна, сладко зевнул и потянулся в кресле.

— После обеда, однако, надо попросить, чтобы этих бессмысленных трещоток убрали куда-нибудь подальше! — подумал он, переводя взгляд с одной канарейки на другую.

Рассматривая от нечего делать комнату, Крупицын увидел на ломберном столе забытые счёты и длинную, узкую книгу в переплёте. Он подошёл, взял её и, развернув, прочёл тщательно выведенную надпись: «Приход». Это заинтересовало Крупицына, и он стал перелистывать книгу. «Февраля третьего получено за масло — 25 руб. 82 коп., февраля седьмого за яйца — 9 руб., февраля десятого за кур и индеек — 18 руб. 47 коп. Опять за масло — 43 руб. 17 коп.» — мелькало перед глазами Виктора Петровича.

— Ого, она обороты порядочные делает! — подумал он про Пелагею Игнатьевну, продолжая просматривать записанный приход.

Любопытство Крупицына было прервано появлением Марьюшки с белоснежной скатертью в руках, которой она, не торопясь, покрыла стол, обошла его со всех сторон и критически оглядела, везде ли ровно висят концы скатерти. Так же неторопливо Марьюшка поставила два прибора, и ровно в двенадцать часов хозяйка с гостем уселись за обед, оказавшийся очень вкусным и обильным.

Когда, плотно покушав, Виктор Петрович вошёл в свою спальню, там, благодаря наглухо закрытым ставням, царили полный мрак и прохлада. Он остался очень доволен, что желание его было предупреждено, и, наскоро выкурив папиросу, разделся и поспешил улечься на постель. Минут через пять он заснул крепким сном и, ни разу не пробуждаясь, проспал до шести часов вечера. Пелагея Игнатьевна давно уже напилась чаю и несколько раз приказывала Марьюшке подогревать самовар, подходя время от времени к дверям спальни и прислушиваясь, не встал ли гость.

Наконец, Крупицын, заспанный, с отёкшим лицом, появился в гостиной и с довольной улыбкой проговорил:

— Лет десять я так не спал, как сегодня!

— Ну, вот и славу Богу! Теперь чайку выкушайте, — предложила Пелагея Игнатьевна.

— С наслаждением!

Виктор Петрович подсел к столу и принялся за чай.

Допив второй стакан и почувствовав себя окончательно удовлетворённым, он изъявил желание пройтись по хутору и осмотреть хозяйство Пелагеи Игнатьевны:

— Покажите, покажите, как вы тут управляетесь!

Хозяйка была очень польщена вниманием гостя и с готовностью согласилась сопровождать его. Они отправились и стали осматривать скотный и птичий дворы, а также прочие отделения хуторского хозяйства. Особенного внимания со стороны гостя удостоился обширный погреб, в котором несколько работниц сбивали масло. Все они были в одинаковых, как бы форменных, холстинковых фартуках и в белых платках. Бросавшаяся в глаза чистота помещения и посуды приятно подействовали на брезгливого по природе петербургского гостя, который не преминул выразить по этому поводу искреннюю похвалу хозяйке.

— Да, уж чистота — моя слабость!.. Зато мне и не приходится навязываться со своим товаром и посылать его на базар!.. У меня покупатели постоянные; заранее заказывают и сами приезжают за ним, хотя я и дороже беру против других… — пояснила Пелагея Игнатьевна.

— Только вот что я замечаю: отчего это у вас все работницы — или старые, или какие-нибудь уроды: кривые, рябые? Одну я видел даже без руки! Неужели в вашей местности все крестьянки так некрасивы? — полюбопытствовал Виктор Петрович, как эстет.