Три недели страха - [58]

Радио работало на полную мощность, чередуя мелодии кантри в сопровождении стальных гитар и гипнотический голос проповедника с юга. В кабине пахло бензином, потом и ружейным маслом.

Джетер Хойт решил, что снег растает, когда он доберется до Денвера.

Среда, 21 ноября Остается четыре дня

Глава 18

Это был жалкий день. Я проснулся с чудовищной головной болью и ужасным вкусом во рту. Когда я чистил зубы, то смотрел на свое отражение в зеркале ванной, и мне оно не понравилось. Мои глаза напоминали красные угольки в темно-голубых лужах. Я выглядел старше на десять лет, а чувствовал себя на все пятьдесят. Меня терзало раскаяние, что я напился из жалости к себе, хотя мог поехать домой к жене и дочери и сделать что-нибудь.

Когда я оделся, было десять утра. В конце концов, идти мне было некуда.

Мелисса играла с Энджелиной в гостиной, заставляя ее хихикать. Когда я увидел их двоих на полу, то подумал, сколько я потерял, работая прошедший год. Ведь самое важное происходило здесь, а не в офисе.

— Па! — радостно вскрикнула Энджелина. Я поднял ее с пола и поцеловал в пухлую мягкую щечку. Черт, как хорошо пахнут дети! Интересно, в каком возрасте они перестают так пахнуть? Я боялся, что могу никогда этого не узнать.

— Я подумала, что лучше дать тебе поспать, — сказала Мелисса, забирая Энджелину. — Ты полностью отключился.

— Прости.

— Кроме одного момента, когда ты сел в кровати и завопил: «Он едет сюда!»

— Мне приснилось, что Джетер Хойт едет в Денвер, — объяснил я.

— Будем надеяться, что ты не ясновидящий. — Мелисса перенесла внимание на Энджелину.

Я приковылял к окну и раздвинул портьеры.

— Он все еще там, — сказала Мелисса. Черно-белый автомобиль шерифа был на том же месте. Я смутно помнил его с вчерашнего вечера. — Еще один за углом в переулке.

— Шутишь!

— Хорошо бы, если так. Я видела полицейского этим утром, когда выносила мусор. Приятный человек по фамилии Моралес.

— Хмм.

— Я подумала, что, раз ты будешь какое-то время дома, не могла бы я попросить тебя выносить мусор?

— Конечно.

— Я могу выполнять другие обязанности. А тебе лучше иметь поменьше свободного времени.

— Верно.

— Я не хочу, чтобы ты просто болтался, сводя меня с ума.

— Я еще никогда не был безработным. Вряд ли я знаю, что мне делать.

— Для начала поищи другую работу. Я оставила для тебя газетную страницу с предложениями. Кто знает, как быстро ты сможешь подыскать что-нибудь еще? И мне незачем говорить, что это нужно сделать быстрее. — Она подбросила на колене смеющуюся Энджелину.

Я засмотрелся на них, затем вынужден был отвернуться, чувствуя, что мои глаза заволакивает туман.

Когда я ел кашу на завтрак, то наблюдал за ними. Я сознавал, что Мелисса не предпринимает никаких заметных шагов по подготовке к передаче нашей дочери. Она не упаковывала коробки, не опустошала ящики комода и вела себя так, словно отрицание неизбежности расставания сделает его ненужным. Я понимал, что делаю то же самое.

Машины шерифа стояли перед домом и рядом в тупике. Мы не могли проскользнуть мимо них, даже если бы решили это сделать. И куда нам идти? Жить в джипе с ребенком, постоянно оглядываясь через плечо?

Очевидными местами для нас были ранчо моих родителей и дома родителей Мелиссы — матери в Сиэтле и отца в Фениксе. Но вследствие их очевидности именно там нас стали бы прежде всего искать власти.

Больше ничего я не мог придумать. Если мы попытаемся жить в дороге, то израсходуем наш скудный банковский счет за несколько дней. Мои выходное пособие и отпускные поступят только через недели. Но если мы убежим, шериф объявит нас в розыск, и наши кредитные карточки быстро нас выдадут.

Не было возможности продать дом и использовать деньги для побега. При текущем денверском рынке недвижимости это заняло бы месяцы. Я мог получить несколько тысяч за джип и пару тысяч за машину Мелиссы, но в чем бы мы тогда бежали?

Все варианты казались безнадежными. Я чувствовал желание вернуться в бар и пропить еще полсотни. Остаток дня я провел, приводя в порядок гараж и чердак, чтобы не попадаться на глаза Мелиссе. При этом я искал вещи, которые мы могли бы продать. Потом я наблюдал за дремлющей Энджелиной, пока Мелисса ходила в магазин. Она сообщила мне, что спросила помощника шерифа на улице — очень приятного человека, по ее словам, — намерен ли он следовать за ней. Он ответил, что нет, им приказано следовать за нами, только если мы втроем уедем в автомобиле, как будто собираясь бежать вместе с Энджелиной.

— Только представь себе это, — сказала Мелисса, качая головой.

Когда после обеда зазвонил телефон, трубку схватил я, так как Мелисса переодевала Энджелину в гостиной.

— Это Джетер. Мне понадобился целый день, чтобы найти клуб «Аппалуза».

Я задрожал с головы до ног.

— Вы здесь?!

— Приехал около полудня. Нашел жилье и вздремнул. Сейчас уже темно, и я хочу взяться за работу. Черт, Денвер стал слишком велик для меня. А раньше был хороший ковбойский город. Я едва знаю, куда идти. Сколько народу живет здесь сейчас?

— Два с половиной миллиона.

— Вдвое больше, чем во всей Монтане!

— Да.

— Откуда взялись все эти ребята?

— Отовсюду. Где вы сейчас?

— В каком-то клоповнике на Уэст-Колфакс. По крайней мере, эта часть города не особенно изменилась. Правда, ни одного белого человека я, по-моему, не видел. Это как улица в Тихуане.