Три мышкетёра - [30]

– Вам туда никак нельзя. Там сам господин Тартар обслуживает особых клиентов. Все остальные покупатели обслуживаются здесь.

– А что нужно для того, чтобы стать особым клиентом? – спросил я, с трудом скрывая усмешку.

– Для этого нужно зваться господином Шевротеном и быть как минимум королевским прокурором, – ответил юнец, который, по-видимому, не был лишён чувства юмора или был, как и я, противником социальной дискриминации.

– Как тот господин, что только что вошёл в эту дверь? – догадался я.

– Именно.

– Так это и есть господин королевский прокурор, гроза всех воров и бандитов и по совместительству счастливый обладатель прелестной юной особы в качестве жены?

– Он самый.

– Ну что ж, до него мне, пожалуй, и в самом деле далеко, – смирился я. – Придётся довольствоваться тем, что мне оставили сословные предрассудки.

– Пожалуйте к прилавку, – сказал юный парфюмер. – Поверьте, здесь вы найдёте всё, что вам нужно, и по более доступной цене. Только придётся минуточку подождать. Я должен сначала отпустить эту даму.

– Не спешите, я не тороплюсь, – заверил я его. Я уже принял решение во что бы то ни стало дождаться господина прокурора, с которым жаждал познакомиться. Правда, пока только заочно. В голове у меня уже начинал вызревать некий план, в котором господину прокурору Шевротену отводилась главная роль, и я был рад случаю разглядеть его поближе.

Пока я ждал, я успел изучить выставленный на обозрение ассортимент "колдовских" средств в виде духов, помад и прочих вещей, от которых даже под страхом быть обвинёнными в общении со служителем Сатаны не могли и не желали отказаться жаждущие красоты и молодости мыши. Надо сказать, что ассортимент этот действительно оказался очень широк.

– Слушаю вас, – обратился ко мне продавец, когда дама ушла, унося с собой драгоценные покупки. – Хотя постойте! Кажется, я и сам знаю, что вам нужно. Вы хотите избавиться от этих ужасных бородавок на вашем лице.

Мне стало обидно за свои бородавки.

– Мне очень жаль, но мне придётся вас разочаровать. Мои бородавки мне очень дороги как память. Может быть, они меня не красят, но я настолько с ними свыкся, что мне будет грустно, даже горько с ними расставаться, – сказал я, почти не кривя душой.

Продавец смутился, но довольно быстро взял себя в лапы.

– Конечно, конечно, – угодливо согласился он. – Эти бородавки, несомненно, добавляют вам индивидуальности. Как видно, у каждого, даже физического недостатка есть свои положительные стороны. Во всяком случае, ваша дама сердца ни с кем вас не спутает, – не удержался, чтобы не съязвить, негодник. Но я на него не обиделся.

– Так что же вы хотели? – спросил юнец, как ни в чём не бывало.

– Мне нужно кое-что не совсем обычное, и я не уверен, сможете ли вы мне помочь.

– Непременно поможем. Необычное – это как раз по нашей части. К нам обращаются по самым щекотливым вопросам. Так что не смущайтесь.

Он выдвинул один из ящичков, встроенных в прилавок, достал оттуда лист бумаги, исписанный аккуратным почерком и сказал:

– Может быть, этот список облегчит нашу задачу. Здесь перечислены, в порядке возрастающей стоимости, все самые действенные афродизиаки или, говоря проще, любовные снадобья, имеющиеся у нас как в виде настоек, так и в виде мазей, предназначенных для втираний. Выбирайте любой – останетесь довольны. Фирма гарантирует.

Я выслушал его, не перебивая, и когда он закончил, выразил сожаление по поводу того, что вынужден вторично его разочаровать, не без удовольствия заметив, что вопрос, с которым я пришёл, по счастью, относится к разряду менее щекотливых. Услышав мои слова, юный парфюмер не на шутку расстроился, то ли по поводу своей ошибки, то ли по причине моего прекрасного здоровья. Я как раз собирался это выяснить, как вдруг дверь, ведущая в недоступное для меня помещение, открылась, и на пороге появился огромный живот королевского прокурора, а вслед за ним и сам господин прокурор. Дверь тут же захлопнулась, но прежде я успел заметить, как в проёме мелькнула фигура, одетая во все чёрное.

Прокурор гордо прошествовал мимо, не удостоив меня своим вниманием, хотя не мог не почувствовать на себе мой пристальный взгляд. А я действительно разглядывал его, не стесняясь, на что прежде, как мне казалось, был совершенно не способен. Но, как известно, обстоятельства меняют мышь.

В пухлой лапке прокурор нёс небольшую коробочку, в которой, как я надеялся, было одно из тех любовных снадобий, что так нагло пытался всучить мне юный ученик господина Тартара. Что касается внешности господина Шевротена, то под низко надвинутым на лоб париком я успел заметить мясистый нос, одутловатые щеки, густо присыпанные пудрой, мягкий подбородок, а также какую-то странную растительность на лбу, в районе глаз, которая придавала его тяжёлому взгляду ещё более суровое выражение.

Я проводил прокурора глазами и дождавшись, когда за ним закроется дверь, спросил у продавца, что это за щетинистые наросты на лбу у господина Шевротена.

– А! Это не наросты. Это судейские брови, – ответил продавец и пояснил: – Они теперь такая же неотъемлемая часть одеяния прокуроров и судей, как мантия. Считается, что брови придают судьям грозный и неприступный вид, и их надевают для устрашения обвиняемых.