Три мушкетера. Том первый - [29]

 -- Чѣмъ же я имѣлъ несчастіе не угодить вашему величеству? спросилъ де-Тревиль, притворяясь крайне удивленнымъ.

 -- Развѣ такъ вы исполняете вашу обязанность, сударь? продолжалъ король, не отвѣчая прямо на вопросъ де-Тревиля:-- развѣ для того я назначилъ васъ капитаномъ моихъ мушкетеровъ, чтобы эти послѣдніе убивали людей, бунтовали цѣлый кварталъ и поджигали городъ, а вы не говорите объ этомъ ни слова? Но, впрочемъ, прибавилъ король,-- безъ сомнѣнія, я поторопился обвинить васъ, безъ сомнѣнія бунтари уже въ тюрьмѣ, и вы явились донести мнѣ, что правосудіе совершено?

 -- Государь, спокойно отвѣтилъ де-Тревиль,-- напротивъ, я пришелъ просить его у васъ.

 -- Но противъ кого? вскричалъ король.

 -- Противъ клеветниковъ.

 -- А-а! вотъ это ново, возразилъ король:-- не станете-ли вы мнѣ разсказывать, что ваши проклятые мушкетеры, Атосъ, Портосъ и Арамисъ, и вашъ молодой беарнецъ не бросились, какъ бѣшеные, на бѣднаго Бернажу и не избили его такъ, что, очень вѣроятно, въ настоящую минуту онъ умираетъ? Не скажете-ли вы, что они не стали осаждать затѣмъ отель герцога де-ла-Тремулля и не хотѣли сжечь его? Это, можетъ быть, не было бы особенно большимъ преступленіемъ въ военное время, потому что отель этотъ -- гнѣздо гугенотовъ, но въ мирное время этотъ поступокъ является очень дурнымъ примѣромъ. Ну, что, станете вы отрицать все это?

 -- Но кто вамъ сочинилъ всю эту прекрасную басню, государь? спокойно спросилъ де-Тревиль.

 -- Кто сочинилъ эту басню, милостивый государь! Но кго же, по вашему, могъ это сдѣлать, какъ не тотъ, который бодрствуетъ, когда я сплю, который работаетъ, когда я забавляюсь, который правитъ всѣмъ внутри и внѣ королевства, и во Франціи, и въ Европѣ?

 -- Ваше величество, безъ сомнѣнія, говорите о Богѣ, сказалъ де-Тревиль,-- потому что я не знаю никого, кромѣ Бога, который стоялъ бы настолько выше вашего величества.

 -- Нѣтъ, милостивый государь, я хочу сказать объ опорѣ государства, о моемъ единственномъ слугѣ, о моемъ единственномъ другѣ -- о кардиналѣ.

 -- Его высокопреосвященство не папа, государь.

 -- Что вы хотите этимъ сказать?

 -- Что одинъ только папа непогрѣшимъ и что эта непогрѣшимость не распространяется на кардиналовъ.

 -- Вы хотите сказать, что онъ меня обманываетъ; вы хотите сказать, что онъ мнѣ измѣняетъ. Вы его, значитъ, обвиняете. Ну, скажите же, признайтесь откровенно, что вы его обвиняете!

 -- Нѣтъ, государь, я говорю, что онъ получилъ невѣрныя свѣдѣнія; я говорю, что онъ поспѣшилъ обвинить мушкетеровъ вашего величества, почерпнувъ свѣдѣнія изъ плохихъ источниковъ.

 -- Обвиненіе идетъ отъ самого де-ла-Тремулля, отъ самого герцога. Что вы отвѣтите на это?

 -- Я могъ бы отвѣтить, государь, что онъ слишкомъ заинтересованъ въ этомъ вопросѣ, чтобы быть безпристрастнымъ въ этомъ дѣлѣ, но я далекъ отъ этого, государь; я знаю герцога, какъ благороднаго дворянина, и я во всемъ положусь на него, только съ однимъ условіемъ, государь.

 -- Съ какимъ?

 -- Что ваше величество призовете его къ себѣ, спросите, но наединѣ, безъ свидѣтелей, и что я увижусь съ вашимъ величествомъ тотчасъ послѣ пріема герцога.

 -- Хорошо! сказалъ король.-- И вы полагаетесь на де-ла-Тремулля?

 -- Да, государь.

 -- И примите его рѣшеніе?

 -- Безъ сомнѣнія.

 -- И дадите ему удовлетвореніе, котораго онъ потребуетъ?

 -- Непремѣнно.

 -- Ла-Шене! закричалъ король.-- Ла-Шене!

 Довѣренный камердинеръ Людовика XIII, стоявшій всегда у дверей, вошелъ.

 -- Ла-Шене, приказалъ король,-- пошлите сію же минуту за де-ла-Тремуллемъ; мнѣ нужно съ нимъ, поговорить сегодня вечеромъ.

 -- Ваше величество даете мнѣ слово ни съ кѣмъ не видѣться прежде меня послѣ ухода де-ла-Тремулля.

 -- Ни съ кѣмъ, слово дворянина!

 -- Въ такомь случаѣ до завтра, государь.

 -- До завтра!

 -- Въ которомъ часу угодно будетъ вашему величеству, чтобы я явился?

 -- Въ какомъ хотите.

 -- Но если я приду слишкомъ рано, я боюсь разбудить ваше величество.

 -- Разбудить меня? Развѣ я сплю? Я больше не сплю: я только дремлю иногда, вотъ и все. Приходите же такъ рано, какъ вамъ вздумается, въ семь часовъ; но берегитесь, если ваши мушкетеры окажутся виновными.

 -- Если мои мушкетеры окажутся виновными, государь, виновные будутъ преданы въ руки вашего величества, и вы поступите съ ними, какъ вамъ будетъ угодно. Угодно-ли вашему величеству потребовать отъ меня еще чего нибудь? Прикажите, я готовъ повиноваться.

 -- Нѣтъ, нѣтъ, меня недаромъ прозвали Людовикомъ Справедливымъ. Итакъ, до завтра, милостивый государь, до завтра.

 -- Господь да сохранитъ ваше величество!

 Какъ мало ни спалъ король, но де-Тревиль спалъ и того меньше; онъ еще съ вечера предупредилъ трехъ мушкетеровъ и ихъ товарища, чтобы они явились къ нему въ шесть съ половиной часовъ утра. Онъ повелъ ихъ съ собою, не говоря имъ ничего утвердительно, ничего не обѣщая и не скрывая отъ нихъ, что ихъ судьба, равно какъ и его собственная, рѣшится въ это утро.

 Когда они пришли къ малому подъѣзду, онъ приказалъ имъ подождать. Если король все еще раздраженъ противъ нихъ, они могутъ незамѣтно удалиться; но если король согласится принять ихъ, то ихъ позовутъ. Придя въ собственную пріемную короля, де-Тревиль встрѣтилъ тамъ ла-Шене, который сказалъ ему, что герцога де-ла-Тремулля наканунѣ вечеромъ не застали дома, что онъ возвратился слишкомъ поздно, чтобы явиться въ Лувръ, что онъ только что пришелъ и въ эту самую минуту находится у короля.